Судебная система Золотой Орды (Улуса Джучи) до сих пор не стала объектом самостоятельного исследования ни историков-востоковедов, ни юристов — историков права. Вопрос об организации суда и процесса Золотой Орды лишь затрагивался в работах, посвященных истории этого государства, в частности в исследовании Б.Д. Грекова и А.Ю. Якубовского, а также в сочинении Г.В. Вернадского «Монголы и Русь». Американский исследователь Д. Островски в статье, посвященной сравнению золотоордынских и русских государственно-правовых институтов, ограничивается кратким упоминанием о верховном суде Золотой Орды. В учебной литературе по истории государства и права России Золотой Орде (в т.ч. и ее судебной системе) традиционно отводится всего несколько страниц, причем в описании суда этого государства нередко встречаются серьезные фактические ошибки. Имеется ряд специальных исследований по эволюции государства и права Великой Монгольской империи, в которых освещался и вопрос организации ее судебной системы. Среди них — статья востоковеда Т.Д. Скрынниковой (Улан-Удэ) о судопроизводстве в Монгольской империи. Ее выводы интересны и для анализа организации правосудия в Золотой Орде, поскольку он первоначально составлял часть Монгольской империи и, соответственно, должен был в значительной степени позаимствовать ее институты. Однако говорить о полной идентичности государственной структуры Монгольской империи и Золотой Орды вообще и организации системы правосудия в частности не приходится. В упомянутой выше работе Т.Д. Скрынниковой перечисляются следующие органы, осуществляющие правосудие в Монгольской империи: суд великого хана, суд курултая — съезда представителей правящего рода и военачальников, суд специально назначенных лиц — судей-дзаргучи. Все эти органы действовали и в Золотой Орде. Как и в Монгольской империи, высшей судебной инстанцией являлись правители Золотой Орды, которые во второй половине XIII в. получили сначала фактическую, а затем и официальную независимость и приняли ханский титул. Правосудие в качестве одной из функций ханской власти было унаследовано монголами от древних тюрков: уже в Тюркском каганате в VI–IX вв. хаган — высшая судебная инстанция. Центральное правительство в Монголии признало право фактического основателя Золотой Орды — Бату (Батый, правил в 1227–1256 гг.) на суд над подчиненными ему нойонами и чиновниками, — правда, с оговоркой, что «судьей Бату является каан». В 1250 е годы хаган Монке делегировал Бату судебные полномочия по вопросам общеимперского значения: после подавления заговора против хагана один из заговорщиков Бури был отправлен на суд к Бату, «который после подтверждения [его] вины предал его смерти». Последующие ханы Золотой Орды тоже активно осуществляли судебные функции. Так, хронист характеризует внука Батыя, правившего в 1267–1280 гг.: «Мунке-Тимур-хан… был царем справедливым, умным, великодушным; в период своего султанства он укрепил справедливостью и правосудием основу ханства и правила правления, так что в его правление все обиженные благодарили его природу, а обидчики жаловались». Именно при Менгу-Тимуре в 1269 г. Золотая Орда официально стала самостоятельным государством, а ее правители — суверенными государями, одним из неотъемлемых признаков власти которых было осуществление функции верховного судьи.
Своеобразным подтверждением значительности судебной составляющей ханской власти служат монеты. На многих из них среди эпитетов монарха присутствует титул «ал-адил», который переводится обычно как «справедливый» или «правосудный». Этот эпитет мы встречаем на монетах ханов, правление которых совпало с эпохой расцвета Золотой Орды (конец XIII — первая половина XIV вв.): «Султан верховный Тохтогу справедливый», «Султан справедливый Джанибек», и более поздних правителей (конец XIV в.) — «Султан справедливый Токтамыш-хан», «Султан справедливый Тимур-Кутлук-хан». Вероятно, обозначение судебной функции на монетах было чем-то подобным рекламе, т.е. таким образом Джучиды стремились сообщить о данной функции не только населению Золотой Орды, но и иностранным государям, купцам — всем тем, кто пользовался деньгами и мог прибегнуть к ханскому правосудию. Ханы нередко выступали в качестве международных арбитров, разрешая споры вассальных им правителей Кавказа, Ближнего Востока, Руси. Один из известных примеров — вынесение на рассмотрение хана Улуг-Мухаммеда спора о московском великом столе в 1432 г.: несмотря на принятое московским княжеским домом решение не вовлекать Джучидов во внутренние противоречия, боярин великого князя Василия II Иван Всеволожский — фактический правитель Московского великого княжества прибег к суду хана и сумел добиться решения в пользу своего патрона, апеллируя не к «мертвой грамоте отца своего» (в отличие от Юрия Звенигородского — дяди и противника Василия II), а к «жалованию, девтерем и ярлыком» самого хана. Главным источником права в Монгольской империи и государствах Чингизидов были так называемые ясы (законы) Чингис-хана (в совокупности именовавшиеся Великой Ясой) и его преемников — великих ханов. Великая Яса основателя империи и ясы его преемников составляли главный источник права для всех органов, осуществлявших правосудие, включая и хана. Иные источники не должны были противоречить ясам.
Другой важный источник — ярлыки самих ханов. Ярлыком назывался любой документ, издававшийся от имени верховного правителя — хана и обладавший определенными признаками (имел определенную структуру, снабжался алой печатью — тамгой, адресовался лицам, стоявшим по положению ниже издавшего его лица, и т.д.). Далеко не все ярлыки являлись источниками права, которыми руководствовались при осуществлении правосудия. Например, не могли служить источниками права для ханов (и нижестоящих улусных судей) ярлыки-послания, которые были не юридическими, а дипломатическими документами; не были источниками для суда также ярлыки — жалованные и охранные грамоты, в большом количестве выдававшиеся дипломатам и частным лицам. Современные исследователи уделяют внимание как раз этим видам ярлыков, вероятно, потому, что некоторое количество ярлыков — преимущественно посланий и жалованных грамот сохранилось до нашего времени в оригиналах и переводах. Однако существовали и другие ярлыки, которые можно считать источниками права, и которыми руководствовались ханы Золотой Орды и подчиненные им судьи — это упоминаемые в исторических хрониках и летописях указы правителей различных государств Чингизидов (например, приведенные Рашид ад-Дином «фирманы» персидского ильхана Газана «Об устранении мошенничества и неосновательных исков», «О пожаловании должности казия», «Об исках тридцатилетней давности»), дошедшие до нас в латинском и итальянском переводах ярлыки-договоры с Венецией (подробнее о них — ниже); в сочинении Мухаммеда ибн-Хиндушаха Нахичевани (приближенного правителей Ирана Джелаиридов) «Дастур ал-Катиб» (XIV в.) приводятся ярлыки, в которых описываются порядок назначения «эмира яргу» (т. е. судьи) и его полномочия.
Логично предположить, что хан, являясь творцом права (он подтверждал или отменял постановления своих предшественников, издавал собственные ярлыки и иные нормативные и индивидуальные акты), не был связан какими-либо нормами. Тем не менее, упомянутое выше апеллирование боярина И. Всеволожского к «девтерем и ярлыком» Улуг-Мухаммеда позволяет утверждать, что ханы в принятии решений руководствовались не только своей волей, но и писаными документами — ясами и ярлыками. Чингис-хана и его преемников (хотя можно предположить, что ярлыки, выдаваемые ханами русским князьям, как и некоторые из жалованных грамот, использовались скорее в качестве судебных доказательств, а не в качестве источников процессуального права Золотой Орды). Различие между этими источниками права заключалось в том, что ясы являлись постоянно действующими законами, изменять которые последующим правителям было запрещено, тогда как каждый ярлык действовал лишь в течение жизни (правления) издавшего его хана, а следующий хан уже мог по своему усмотрению либо подтвердить, либо отменить его действие.