Римское государство. Понятие и основные черты римского права. Рецепция римского частного права

Римское право

Контрольные вопросы по предмету

0


Подпишитесь на бесплатную рассылку видео-курсов:

Смотреть лекцию по частям


Текст видеолекции

1.    Римское право в современной правовой культуре

2.    Система римского права

3.    Понятие права

4.    Классификация юридических норм.

5.    Система римского права.

6.    Основные этапы исторического развития римского права

7.    Историческое восприятие римского права.

 

Римское право представляет исключительный по своим особен­ностям и значению предмет юридического изучения. Восходя в своем историческом становлении к давно минувшим временам античности (и в этом смысле представляя феномен исчезнувшей цивилизации, даже при­нимая во внимание многовековую повторную жизнь римского права в науке и юридической практике позднего Средневековья, Возрождения и Нового времени), в современной юридической культуре и в современных системах права римское право не имеет непосредственно действитель­ного, практического значения. Внимание, которое заслуженно принято уделять римскому праву в рамках юридического образования или общего научного познания права, объясняется не только огромным влиянием римского права в свое историческое время на становление национальных - правовых культур всей так называемой романо-германской семьи (к ко­торой принадлежит большинство стран Европы, а также Латинской Аме­рики, Африки, Азии), но особыми непреходящими внутренними качества­ми собственно римского права, обязанными как многовековой работе над ним ученых-юристов и правоведов-практиков, так и особым культурным условиям его первоначального возникновения.

По словам видного совре­менного французского правоведа Р. Давида, «Римская империя знала бле­стящую цивилизацию, и римский гений создал юридическую систему не имеющую прецедентов в мире». 

Для правовых систем романо-германского типа, к которому, с ого­ворками, принадлежит и традиционное российское право, римское пра­во имеет особую философскую, историческую и культурную значимость. Многие черты общей правовой традиции, многие правовые институты и догматические категории современных правовых систем непосредствен­но восходят к принципам и структуре римского права, вырабатывались или на его основе, или с учетом критического восприятия. Отдельные со­пряжения и догматические требования, восходящие к римскому праву продолжают жить в современном праве — явно или неявно, в прямо заимствованном виде или будучи преломленными через собственную на­циональную традицию. И эта генетическая связь с римским правом сформировала едва ли не главную качественную особенность всего названного типа правовых систем, представляющего к тому же наиболее развитый — в научном отношении — тип, сравнительно с другими известными мировой юридической практике.

 Сравнительно с другими, историческими или современными, системами права, римское право в наибольшей степени отмечено нача­лом индивидуализма, сосредоточенности на регуляции свободного и самостоятельного в хозяйственном и гражданском отношении положения индивида, признанного обществом и государством за полноправного субъекта. Индивидуальная гарантированность соответствующей право­вым началам общежития деятельности, индивидуальная же и правовая ответственность за нарушение этих начал составили основу римского права.

Политическая, правовая и культурная ценность индивидуализма в истории человеческого общества оказывается, как о том свидетельству­ют многократные безуспешные попытки социальных унификаций и то­талитарного сплочения, непреходящей, единственно плодотворной в со­циальной перспективе. Внутренние качества римского права приобретают в этом отношении значение классического ориентира всякий раз, когда возникает общественная и юридическая потребность в правовом вопло­щении индивидуальной свободы гражданина. Хотя это вовсе не означает, что конкретные юридические достижения римского права и связанной с ним правовой культуры в целом представляют идеально-законченный образец.

 «Путем римского права, но превзойдя его, дальше через него — вот девиз, в котором для меня, — писал один из крупнейших знатоков римского права всех времен Р. Иеринг, — заключается значение римско­го права нового мира».

Исключительность римского права еще и в том, что оно продол­жило свою юридическую жизнь даже после распада и перерождения го­сударства и народа, давшего ему первую жизнь. Это сформировало почти двухтысячелетний опыт правовой культуры, юридической практики и науки. За многие века римские и неримские юристы, оставаясь в рамках единых начал, разработали и переосмыслили многие стороны правовой жизни общества, многие юридические проблемы и казусы. Вероятно, в некоторых вопросах таким путем была достигнута своего рода беспробельность юридического знания, и римское право стало подобно Евклидовой геометрии обязательностью своих аксиом (при условии обыден­ных требований человеческого общежития). Конечно, многое из этого спе­кулятивного опыта осталось самозамкнутой схоластикой, простой игрой юридического разума. Что-то будет только примерами и опытом юриди­ческих тупиков, что-то составило основы всей логики права. Хотя логич­ность и доскональность традиции римского права — не единственные ее достоинства.

 «Именно непоследовательность римских юристов и прето­ров следует считать одним из их величайших достоинств, которое позво­ляло им отступать от несправедливых и отвратительных институтов», как определял Гегель Г.Ф.

Наконец, безотносительно к содержанию правовых принципов и институтов римскому праву в большинстве обязана своим происхожде­нием современная терминология философии права и юридической прак­тики. Многие понятия и термины современной правовой культуры пред­ставляют прямые заимствования: «республика», «конституция», «мандат», «виндикация», «облигация» и т.д. И хотя смысл этих понятий бывает уже значительно отдален от своего первоисточника, изучение исторических сопоставлений оказывается небесполезным. И в этом отношении римс­кое право оказывается частью познания уже вполне современной юриди­ческой практики и правовой культуры.

Обозначению общего понятия права— во всем множестве предполагаемых оттенков и соотношений —служило латинское слово jus, имеющее древнейшее, еще индоарийское происхож­дение. В исходном, филологическом значении этого слова (посредством чего выражается и общее духовное представление национальной культу­ры о той или иной категории) отсутствует какое-либо сопряжение с пред­ставлением о справедливом, подобно тому как в аналогичное русское слово «право» имманентно вошло понятие «правоты», «правды». Изна­чальное представление о праве в римском юридическом обиходе было лишено оттенка морального долженствования, право полагается только как надындивидуальная данность — и это воплотилось во всей системе категорий, связываемых с общим понятием права.

Понятие права, jus, имело чисто социальную наполненность. В этом отношении римляне противопоставляли fas как установление божественного происхождения и jus как установление человеческого общежития. Первое представляет собой род священного, единожды и навсегда в неизменном виде установленного права, переданного людям в виде об­щих заветов для неукоснительного следования, не подверженного сомне­нию и лукавому истолкованию, гарантированного Божественным возмез­дием; благодетельность предначертаний и требований fas следует из презумпции его неумолимой гуманности. Fas определяет собою как бы внешние рамки существования общины (святость гостеприимства, соблю­дение междуобщинных и международных договоров, статус главы рода или общины), и санкцией за его нарушения следует изгнание из общины или «предание воле богов». Jus — это внутреннее право общины, форми­руется оно общественным согласием без всякого участия высших сил, и его обязательность основывается либо на целесообразности следования предписанному, либо на властной принудительности.

Этимология слова jus, которая бы позволила точнее характеризо­вать понятие о праве, краеугольное для римской юридической культуры, не ясна. Ближайшие сопоставления, которые принято делать, сводятся к аналогиям c jussum (приказ, повеление) и с именем верховного божества римского языческого пантеона Jupiter; и в первом и во втором случае един­ственной характеристикой исходного понятия о праве становится власт­ная обязательность, опирающаяся на подчинение силе.

Понятие права в римской юридической культуре имело много разных сопряжений. Правом могли обозначаться правила общежития в отличие от нравов и обычаев. Право могло означать определенное обще­ственное или государственное состояние — в отличие от бесправия. На­конец, право могло сливаться с более общим понятием правопорядка во­обще.

Тем же словом могла обозначаться совокупность норм, отличаю­щаяся по своему источнику: право божественное — право человеческое; по своему формальному характеру: право писаное — право неписаное; по историческому значению: право новое — право древнее.

Jus обозна­чало и субъективное право: право кого-либо на выражение воли, на заве­щание, на вещь, или даже более узко — на отказ от опекуна. Несмотря на множественность своих значений, для того чтобы быть рассматриваемым в качестве юридического права, т.е. функционирующего в сфере регули­рования юридических отношений, помимо властной принудительности, право должно отвечать некоторым основным критериям.

Право может иметь субъективное происхождение, но не субъек­тивное, чисто индивидуальное содержание. В нем должна присутствовать общечеловеческая целесообразность: «Права установлены не для единой персоны, но для общего значения». Затем, право должно предос­тавлять своего рода меру общественного согласия относительно тех или иных вопросов общежития: «Все право введено соглашением, или уста­новлено необходимостью, или закреплено обычаем». Это, следуя римс­кому классическому юристу Модестину, своего рода общественные ис­точники права, и наличие конкретного происхождения (из определенного и принятого традицией источника) является необходимой чертой для него.

Наконец позднейшее историческое воздействие на понимание права ан­тичной философии стоицизма включила в содержание права ценностные представления: «Предписания права суть следующие: честно жить не оскорблять другого, воздавать каждому должное».

Главным критерием собственно юридического права (в отличие от отвлеченных понятий - естественное право, божественное право, ку­лачное право и т. п.) является его выраженность в конкретных юридичес­ких нормах, представляющих как форму существования права так и пре­обладающий вид его жизненного применения в юридической практике

Юридическая нор­ма составляет выражение правовой воли субъекта управомоченного на это всем данным сообществом или народом; поэтому она называлась объективным правом в отличие от индивидуального потен­циального правомочия, или субъективного права. Формирование таких норм сводится обыкновенно к нескольким наиболее общим историчес­ким понятиям или историко-логическим процедурам.

Юридическая норма может быть:

1. непосредственно установле­на предписанием источника, имеющего правовую силу - обычая зако­на, судебной практики; такая норма, как правило, определенна и однозначна.

2. установлена путем истолкования общих или конкретных предписаний источника права, причем это истолкование должно подчиняться определенным выработанным правилам.

Истолко­вание может быть легальным или доктринальным; первое есть разъясне­ние нормы с помощью конкретных норм, почерпнутых из того же или родственного правового источника — того же закона, того же постанов­ления суда и т.д. Легальное толкование имеет силу, равную собственно истолковываемой норме, поскольку в строгом смысле, при соблюдении полноты и логических правил, не создает ничего нового. Доктринальное истолкование - это разъяснение нормы на основании общего понима­ния слов (тогда оно специально называется грамматическое истолкова­ние) или обстоятельств существования закона (логическое истолкование). Для полного и правильного представления о качестве юридической нор­мы римская правовая культура требовала всеобъемлющего истолкования: «Знать законы — это не придерживаться их слов, но силы и значения». По своим формальным последствиям истолкование могло быть распространительным, когда норма переносилась на такие отношения, которые буквально этим правовым источником не предусматривались, но были бы предусмотрены, если бы правообразователь их коснулся, и ограничитель­ным, когда исполнение некоторых условий предельно сужало действие истолковываемой нормы.

Наконец, юридическая норма может быть вы­пилена путем аналогии, т.е. распространения действия родственных норм на основании тождества правовых начал. Не все юридические случаи могли быть предусмотрены конкретными распоряжениями источников права, и если принцип решения таких дел ясен, то ничто не должно останавливать от решения по существу, применяя или аналогию конкрет­ной нормы, или общего предписания права.

В отношении качественной классификации юридических норм наиболее важными следует признать следующие: по характеру, по правосодержанию и по объему правового действия.

По характеру юридические нормы могут воплощать строгое право (jus strictum) или справедливое право (jus aequum et bonum). Первые формируются точным предписанием источника права как в отно­шении объема, так и в отношении объекта и обстоятельств юридичес­кого действия, не допускают отклонений при их применении, жестки и неизменны. Вторые формируются указанием источника права на общий принцип юридического решения ситуации, допускают отклонения в за­висимости от обстоятельств, личности участников правонарушения.

«Справедливое право» представляет более высокую ступень правотворчества, хотя и значительно осложняющее юридическую практику, тре­бующее более совершенной юриспруденции. Неумолимое применение «строгого права» вызывало в римской правовой культуре осуждение, по­скольку подразумевалось, что нормы права существуют не сами по себе, а для целей человеческого общества.

По своему правовому содержанию юридические нормы могут представлять принудительное право (jus cogens) и разрешительное, или дозволительное, право (jus dispositum). Смысл правового предписания римское право усматривало в том, чтобы «повелевать, запрещать, разре­шать, наказывать». Принудительные нормы не допускают свободного усмотрения участников правовых отношений, они требуют только пред­писанного поведения, не могут изменяться по усмотрению участников пра­воотношений.

Таковы в большинстве нормы, на которых основываются отношения граждан и государства, а также отдельные институты граж­данской жизни общественной значимости (брак, воспитание детей сле­дование нормам нравственности и т.д.). Принудительные нормы в свою очередь подразделяются на повелительные, или предписующие, которые однозначно указывают на содержание должного правового поведения — например, обязанность воспитывать собственных детей, и на запрети­тельные, которые указывают на осуждаемое правовое поведение (безраз­лично прямым ли нарушением или «всего лишь» в обход закона) и, как правило, подразумевают наказание за эти нарушения — таковы все пред­писания уголовного права. Дозволительные нормы предоставляют учас­тникам правоотношений, подразумевая их равноправными и равнознач­ными, возможность самим определить форму реализации дозволенного правового поведения. Большинство норм, регулирующих отношения по поводу имуществ, сделок и т.п., относятся к диспозитивным. Причем кон­кретный вид самих этих норм и создается, как правило, путем свободно­го исторического выбора гражданского оборота.

По объему правового действия юридические нормы подразделя­ются на право общее (jus generale) и право исключительное, или специ­альное (jus speciale). Общее право выражает общий смысл источника права по поводу регуляции того или иного вопроса правоотношений, эта нор­мы применяются всегда, если нет прямого указания на особенности юри­дической оценки рассматриваемых обстоятельств применительно к тем или другим условиям.

Общее право может представать в виде двух кате­горий: права обыкновенного (jus commune), заключающего всеобще при­нятые положения, или права особенного (jus singulare), которым органи­зуются допускаемые общими рамками правовой регуляции отступления или отклонения от однозначных общих принципов. Нормы особенного права формировались отступлениями ввиду какой-либо общественной пользы, в их основе предполагалась справедливость, которой нужно ру­ководствоваться. В силу такого характера особенные нормы могут дей­ствовать только в пределах первоначально отрегулированного с их помо­щью отношения, они ни в коем случае не могут становиться источником аналогии права, подлежат только ограниченному истолкованию. Особен­ные нормы выражают, как правило, некоторую юридическую льготу (на­пример, для женщин извинительным подразумевалось незнание законов) или же пережитки старых юридических конструкций.

Право исключитель­ное представляло изъятие из действия общих законов, установленное в порядке привилегии и строго индивидуально (правовые привилегии лицу, не переходящие по наследству; особый статус имущества или иной соб­ственности; привилегии по правооснованию, например, первого креди­тора на первоочередность в удовлетворении долга). Привилегии, как и нормы особенного права, не могут быть объектом аналогии и расшири­тельного толкования. Подразумевалось также, что исключительное пра­во может нести с собой как выгоды для участника правоотношения, так и обременения и даже прямую невыгодность (подразделение на благопри­ятные и так называемые одиозные привилегии).

Юридические нормы, кроме того, могли различаться по времени действия (только на будущее время или с подразумением обратной их силы), по территории (общегосударственные, местные, экстерриториальные), по порядку прекращения действия (изначально временные нормы, возобновляемые, подразумеваемые отмененными с принятием новых по данному поводу, с обязательной прямой отменой и т.д.). Эти последние классификации получили наибольшее развитие только при­менительно к нормам закона и в тесной связи с общим качеством зако­на по римскому праву.

Система римского права, не будучи разработанной и установленной единовременно, а сложившаяся в ходе длительной традиции юридической практики и разработок юрис­пруденции, отличается от отраслевого (или иного) подразделения право­вых систем современности.

Главным квалифицирующим признаком клас­сификации институтов и в целом системы римского права явилось деление на право публичное и право частное (jus publicum — jus privatum). Со­гласно основополагающему определению, «публичное право есть то, ко­торое рассматривает состояние римского государства, частное — то, ко­торое посвящено интересам отдельных лиц».

Подробной и законченной дифференциации этих двух областей права в римской юридической культуре не сложилось, и подразделение носило условно-категориальный характер. Так, римский юрист-классик Ульпиан в качестве поясняющего примера отмечал, что «публичное пра­во есть то, что обращено к положению Рима, к святыням, жрецам, магист­ратам... частное же право относится к пользе отдельных лиц». Спецификация сформировалась только в области правозащиты и источников пра­ва, признаваемых для данной сферы допустимым. Публичное право, отражая интересы римского народа, подлежало правовой охране от име­ни римского народа и исключительно с его санкции. Традиционно поэто­му в эту область включались принципы и институты, которые современ­ная правовая культура относит к государственному, административному, уголовному, финансовому праву, регулированию священно-культовых вопросов, общим началам судебного процесса (с существенными изъя­тиями), наконец, международному праву. В область римского частного права вошли такие институты и принципы, которые позднее стали отно­ситься к гражданскому материальному и процессуальному праву, частич­но к сфере уголовного права и процесса (поскольку там шла речь об ох­ране личности гражданина от личностных же посягательств). Частное право, подразумевалось, отражало интересы индивидуума и не могло охраняться помимо желания и интересов отдельного лица. Свои источ­ники право черпало не только в общегосударственных установлениях, но и в воле частных лиц; в традиции римского права сформировалось при­знание поэтому частных соглашений в этой области как имеющих силу общеправовых установлений.

Взаимоотношения требований публичного и частного права так­же были отрегулированы условно. Категорично признавалось, что «пуб­личное право нельзя менять частными соглашениями», однако в строгом смысле это означало лишь, что вопросы, признанные предметами регу­лирования публичного права, не могут регулироваться соглашениями частных лиц, и вовсе не требовало, чтобы сделки частного характера сле­довали установлениям государства (например, соглашение двух лиц о порядке деятельности судебных органов или форме сбора налогов в го­роде изначально не могло иметь никаких юридических последствий, в том числе и для самих этих двух лиц, будучи примитивной тратой време­ни и юридических навыков). Вместе с тем подразумевалось, что требова­ния публичного права не вмешиваются в установления, традиционно счи­тающиеся сферой частного права, и что публичное право только создает правовые условия и должные гарантии реализации индивидуально-сво­бодного поведения.

Основными постулатами всех требований частного права полагались такие, что «никто не понуждается действовать против своих желаний» и что «кто пользуется своим правом, никому не вредит». Соответственно, индивидуальная автономия составляла признанный пре­дел вмешательству публичного права в эту область.

Вторую важнейшую особенность римского права, особенно клас­сического периода, представляет отсутствие столь привычной современ­ной правовой культуре четкости разделения на материальное и процессу­альное право. Более того: римское право, главным образом частное, это исковое право; признание собственно правомочия субъек­та в отношении ли вещи, в отношении совершения какого-то значимого юридического действия в римском праве означало, что наличествуют точ­но определенные и установленные формы правовых требований — и что не может быть не охраняемых и не гарантируемых прав. Неразрывность материального содержания права и его судебно-процессуального обеспе­чения была не только итогом чисто исторических особенностей станов­ления и развития римского права, начинающегося с порядка фиксации юридических действий в обычае или законе. Эта неразрывность лежала в основе всей римской правовой культуры (возможно, это было еще одно выражение ее преимущественного индивидуализма), в свою очередь на­лагая отпечаток и на содержание институтов и принципов собственно ма­териального права, не позволяя им обрести полную самостоятельность.

Формирование и развитие римского права как целостной и еди­ной правовой системы распадается на две самостоятельные — как по сво­им закономерностям, так и по своему значению для сложения принципов и институтов римского права — эпохи.

Первая эпоха — это становле­ние и развитие римского права в рамках государственности Древнего Рима и в связи с общей античной культурой (VIII в. до н.э.— V в.н.э.).

Вторая эпоха — это восприятие исторической традиции римского права други­ми народами в рамках собственной государственности в интересах ли не­посредственной юридической практики, в целях ли юридической науки и образования (с VI в. н.э. по настоящее время). Хотя именно на вторую эпоху приходится содержательный и формальный расцвет римского пра­ва, античное римское право, право Древнего Рима, принято квалифици­ровать как классическое римское право, представляющее образец дог­матической конструкции и понимания различных институтов.

Су­ществует несколько научных периодизаций римского права античной эпохи. В западноевропейской юридической науке распространенной стала, после трудов английского историка Э. Гиббона и немецкого ро­маниста Г. Гуго, деление этой эпохи на четыре периода, принимая во внимание значение в тот или другой период источников права (от обычного права к кодификационному) или развитие римской юриспру­денции. В российской романистике утвердилась впервые разработан­ная К.Д. Неволиным (сер. XIX в.) трехзвенная периодизация истории права в связи с историей римского государства: царский, республикан­ский, императорский периоды. В современной романистике общерас­пространенным стало подразделение античной эпохи римского права на 4 периода, но с другими содержательными различиями периодов. Принципиального значения для квалификации собственно римского права эти различия в периодизации не имеют, поскольку в любом слу­чае намечают только самые общие и условные этапы исторических изменений.

Первый период (VIII в. — III в. до н.э.) характеризуется как пери­од начального формирования римского права. Все его принципы и ин­ституты подчинены традиции медленно ломающегося в социальном смыс­ле патриархально-общинного строя, право существует только в рамках патриархальной римской общины, для членов общины и ради сохране­ния ее ценностей и вместе с тем привилегий, оно неразрывно с юриди­ческой практикой жрецов-понтификов, пронизано сакральным, и потому формально-консервативным началам. В этот период отмечается станов­ление главных видов источников римского права, переход от обычного права к государственному законодательству и основанной на нем посто­янной судебной практике. В V в. до н. э. была осуществлена первая кодификация римского права в виде записи-издания знаменитых Законов XII Таблиц, которые на долгие века стали отправными для всех областей рим­ского права. Римское право в этот период представляет явно выраженное привилегированное право — так называемое квиритское право, которое не только отделяет членов римской общины от не римлян, но и носит сословный характер даже внутри Рима.

Квиритское право консервировало патриар­хальное строение семьи с безусловным господством домовладыки, в его рамках не было развитого права собственности и всего того, что законо­мерно обуславливает обращение такой собственности; отношения граж­данства заканчивались на пороге римского дома и определяли только во­енно-общественную и религиозную деятельность узкого круга глав родов и семей в традициях, восходящих еще к временам военной демократии и власти вождей — царей.

Второй период (III в. — II в. до н. э.) — переходный, предклассический. Предпосылкой правового движения стала социальная унифи­кация римской общины, стирание принципиальных граней между патрицианством и плебеями. В этот период происходит закрепление в тради­ции начал деятельности всех институтов римской государственности и судебной системы, наряду с общенародным государственным законода­тельством определяющую для движения права роль стало играть судейс­кое и магистратское правотворчество, практически разорвавшее связи с понтификальной юриспруденцией и религиозным толкованием. На мес­то строго формальной юридической практики приходит концепция утверждения справедливости, что позволяет делать судебное правопримене­ние более современным, учитывающим усложнение гражданской жизни и новых коллизий. Формируется система и практика гарантирующих ис­ков, которые включают в себя конкретные требования с подразумением пока собственно материального права. На требования права начинают ока­зывать существенное влияние греческая философия и греческие право­вые доктрины. К этому же периоду относится и начало будущей знамени­той традиции римской юриспруденции и связанной с нею частной прак­тики, судебного красноречия.

Третий период (I в. до н. э. — III в. н. э.) — классический для всей эпохи античного римского права. В условиях длительного социального кризиса Древнего Рима (I в. до н. э. — нач. I в. н. э.), распада республи­канских установлений и утверждения монархии происходит формирова­ние принципов публичного права как права, выражающего суверенитет римского народа, а затем переосмысление с их точки зрения нового мо­нархического строя. Одновременно складывается уголовное право в современном смысле с вполне самостоятельными объектами правовой ох­раны и принципами применения. В условиях расширения Римской импе­рии и конструирования под нее социальных опор формируется общий правовой статус свободного гражданина, оперирующего самым широким спектром неформально толкуемых, основанных на стремлении к право­вой справедливости и равенству в рамках гражданско-правовых отноше­ний институтов собственности, владения, видов дозволенных и охраняемых правом сделок, правовых требований и т.д. К этому времени отно­сится расцвет римской юридической науки и судебной юриспруденции, причем в науке  формируется уже существенно различающиеся течения мысли, и варианты правопонимания ока­зывают воздействие на общий ход юридической практики. Наконец, в идейно-философском смысле наука и юридическая практика испытыва­ют мощное воздействие философии стоицизма, и это отражается даже в обновляемом понимании принципов и институтов частного права.

Четвертый период (IV — V вв. н. э.) — время начинающейся трансформации римского права из правовой системы, приспособленной только к нуждам античного общества и специфической государственнос­ти, в систему, пригодную для других социальных и политических усло­вий. Развитие императорского законодательства и его преимущественное значение меняет круг источников права и их сопоставительную значи­мость; преобладающей формой права и источником норм стал закон, что в свою очередь приводило к несомненному огосударствлению права. Су­дебный процесс также становится неразделим с государственным адми­нистрированием. В этих условиях реальным историческим фактором ста­ла целостная правовая политика власти, преобразующая (ввиду соб­ственных интересов и разумения) начала и институты права. Римское право, в главнейших своих источниках, неоднократно кодифицируется, на основе чего формируется новое отношение к норме права как безус­ловно обязательному правовому требованию не только по смыслу, но и по букве; в известных оговорках возрождается на новом уровне юриди­ческий формализм.

Приспосабливая старые дефиниции к новым пра­вовым условиям, юридическая наука и практика деформирует многие каноны и институты классического права; но одновременно с этим же достигается перспективное для движения мировой культуры права абст­рагирование догматического содержания институтов и правоположений. Наконец, в это время начинается новое идейно-философское влияние на римское право и его каноны — влияние христианства, заставившее переосмыслить многие общие начала и постулаты прежнего права, но зато обеспечившее посредством этого его приспособление к новой ис­торической жизни.

Падение Западной Римской империи, собственно традиционного Римского го­сударства, в V в. н. э. завершило первую эпоху истории римс­кого права. Последующая историческая жизнь римского права в усло­виях иных государственно-политических учреждений, другой культуры и других в целом социальных условий питалась собственными исто­рическими корнями. В главном эта историческая жизнь сводится к прямому продолжению традиции римского права, к рецепции его и вхождению в иную юридическую практику, к научному, наконец, ос­воению философии и догмы римского права. Эти три явления и со­ставляют содержание второй эпохи в истории римского права, начинающейся с правовой традиции Византии и продолжающейся в известном смысле по настоящее время.

Правовая культура Византийской империи, бывшей с IV в. н. э. обособленной частью Римской, а в V — XV вв. единственным истори­ческим продолжателем традиций римской государственности, дала, по сути, вторую историческую жизнь римскому праву. Эта традиция мно­гое переменила в содержании и системе классического римского права, но уже с учетом таких перемен римское право легло в основание право­вых систем многих народов позднейшей эпохи.

Для общей истории рим­ской правовой культуры важнейшими можно выделить следующие ито­ги византийской традиции.

  1. В византийское время римское право обрело самую полную (и едва ли не классическую по своим принципам во всей мировой правовой истории) кодификацию — так называемый Свод Юсти­ниана; помимо содержательного и формального ее значения для инсти­тутов права эта кодификация возымела особую политико-правовую роль — выраженный в ней, утвержденный государственной властью Закон стал если и не единственным на последующее, то безусловно приоритетным источником права. Разрывая с вековой традицией, за рим­ской юриспруденцией сохранилась отныне роль только истолкователя права, но не равнозначащего правотворца.
  2. Вновь кодифицирован­ное римское право византийского образца — особенно Кодекс Юсти­ниана и его Новеллы — стали основой для формирования целой новой области правовой культуры — церковного православно­го права с особой традицией правовых памятников (так называемые Номоканоны), особыми сферами регулирования, особыми институтами — продолжа­ющей жить, в измененном, обновленном, деформированном виде, с су­женной в условиях иного времени юрисдикцией и доныне.
  3. В усло­виях византийской традиции римское право объективно было «обрече­но» на бытование в других социальных связях — в феодальном обществе с мощнейшим государственным хозяйством и в учреждениях бюрокра­тической государственности идеократически-тоталитарного уклона. Воспроизводясь в нормах новых правовых кодексов — Эклоги, Прохирона, Земледельческого закона и др., — римское право приспособля­лось к регулированию качественно новых отношений, и этим расширя­ло свое догматическое содержание.
  4. Особому изменению подверга­лось в византийское время содержание римского публичного права — оно включало институализацию сильной монархической власти и тем самым сформировало основы догматической конструкции государствен­ного абсолютизма вообще.
  5. Наконец, в византийское время в рамках традиции римского права были созданы памятники права — кодексы, которые служили прямым источни­ком для юридической практики у других народов вплоть до начала XX в. (например, в Бессарабии).

История римского права в Западной Европе, начиная от эпохи Средних веков, представляет по преимуществу пример его заимствова­ния в интересах приспособления к собственной юридической культуре и практике.

После падения Западной Римской империи и раздробления ее на отдельные государства, после образования многочисленных и недолго­вечных варварских государств в Европе римское право утратило там зна­чение официально-канонического образца. Многие народы новых госу­дарств руководствовались формирующимся собственным так называемым родовым правом и собственными законами и кодексами. В несистематическом виде, без общеобязательного применения римское право на протяжении вто­рой половины I тысячелетия сохранилось в праве королевства Бургундов, Вестготского королевства, в государстве Франков, в Испании. Здесь, на основе Кодекса Феодосия были созданы обновленные си­стематизации: Римский закон, Собрание новелл Феодосия, Эдикт Теодориха. Эти систематизации дополняли императорское за­конодательство главным образом отрывками из работ юристов. Самым известным стал Римско-вестготский закон, или сокращение Алариха. Однако с утверждением королевского законодательства у варваров значение римского права сократилось; кое-где к VIII в. его было запрещено применять.

С началом культурного общего подъема в Западной Европе на рубеже XI — XII вв. происходит и возрождение римского права, воспри­ятие старых классических, вновь обнаруживаемых и вводимых в юри­дический и культурный обиход памятников в качестве безусловных образ­цов правовой догматики и решения правовых коллизий, начинается соб­ственно рецепция римского права (от receptio — схватываю, усвояю).

Возрождение римского права в Западной Европе в качестве са­мостоятельной области правовой культуры и практики связано с име­нем знаменитого правоведа, работавшего в старейшем европейском Болонском университете, Ирнерия и основанной им так называемой болонской школы. По формальной методе освоения римского пра­вового наследия школа Ирнерия получила также название глоссаторов.

Болонская школа занялась практическим изучением и освоением Свода Юстиниана и принципов римского права в интересах современной прак­тики, ее методы характеризовались тщательным изучением источников, свободное толкование норм классического права постепенно уступило место твердому следованию текстам, а новации своего понимания и до­полнения догматического толкования отражались в примечаниях-глос­сах к рукописям классических юридических текстов (откуда и название школы).

Продолжателями научно-практической рецепции римского права в XIII — XIV вв. стали западноевропейские юристы, объединяемые обыч­но под общим названием комментаторов или постглоссаторов. Основы нового этапа рецепции были декларированы испанским философом и пра­воведом Луллием; наиболее знаменитыми юристами новой плеяды стали итальянцы Бартолус и Бальдо.

В студиях школы комментаторов характерным стало стремление сформировать единый логический порядок правовой системы и исходя из него выстроить догматическое содержание всех институтов. Они стре­мились воспроизвести в большей мере не классические нормы римского права, а его дух, тем самым создавали догматические конструкции, осно­ванные на классическом праве, но прямо ему не известные — например, обобщенное понятие собственности. Второй особенностью новой шко­лы было подчинение римского права требованиям естественного: «позитивное право должно сводиться к праву естественному и с ним согласовываться». Открывая дорогу новому в юридической прак­тике своего времени, это второе стремление существенно деформирова­ло принципы собственно римского права.

Заново формируемое таким образом новое римское право стало к XVI в. ведущим элементом юридической науки и практики в Италии, Франции, особенно в Германии, Испании. Судам, как, например, в Германии, прямо предписывалось первоочередно применять не собственное национальное, а пандектное римское право; и только ука­зы императоров как-то конкурировали в своем значении с римским пра­вом. Причем новому «применению» подлежало римское право в том именно виде, какой был создан трудами глоссаторов и комментаторов, что ими было «выброшено» за древностью, то и не рассматривалось как нормы права. Наряду с этим практическим применением открывавшееся с куль­турой Возрождения вообще особое внимание к античному наследию по­ложило начало и историческому — юридическому и филологическому — изучению римского права. Ученые-правоведы занялись изучением пер­воисточников римского права, их изданием, истолкованием в научном смысле, очищая от позднейших наслоений и отдавая уже первенство имен­но классическому праву. Самыми известными из этого нового течения ста­ли французские правоведы Ж. Куяций и Д. Готофред, представившие Свод Юстиниана в том виде, в каком он известен и в современной науке, а также немецкий философ и правовед И.Г. Гейнекций, труды которого включили догматику римского права в философско-правовую культуру нового времени.

С XVIII столетия начинается уже период чисто научного освоения римского права в рамках так называемой исторической школы права, ос­нователями которой были германские ученые Г. Гуго и Ф.К. Савиньи. Согласно требованиям новой школы, истинная система права вообще может быть построена только на основе римского, а единственно правильное понимание главных институтов права дает римская правовая культура.

Однако в трудах этой школы догма рим­ского права была такой, какой она не была ни в классическое время, ни в позднейшую эпоху рецепции, а представляла субъективные историко-логические конструкции, полезные в философско-правовом отношении, но мало связанные с собственно римским правом. Вместе с тем лозунг школы «назад к источникам» положил основание подлинно научному изучению истории и догматики римского права, с этого времени ставше­го важной обязательной частью правоведения в целом.

Благодаря тому преувеличенному значению, которое придавала в XVII — XIX вв. юри­дическая наука и практика ценностям римского права, правотворчество Нового времени испытало непосредственное влияние римской правовой системы и догматики: в традициях «нового применения» были созданы такие известные и классические для новой эпохи кодексы, как Француз­ский гражданский кодекс 1804 г., Всеобщее гражданское уложение 1811 г. и Германское гражданское уложение 1896 г. Кроме этого, на основе пре­имущественно римского права оформилась восходящая еще к XIV в. це­лая новая правовая система международного частного права, первые по­пытки кодификации которого прямо представили римское право как интернационально приемлемое и реализуемое.

 

Список дополнительной литературы:

1. Давид Р. Основные правовые системы современности. М., 1988.

2. Иеринг Р. Дух римского права. СПб., 1875.

3. Гегель Г.Ф. Философия права. М.: Мысль, 1990.

4. Черниловский З.М. Лекции по римскому частному праву. М., 1996.

5. Омельченко О.А. Римское право. М., 2007.

6. Боголепов Н.П. Учебник истории и системы римского гражданского права. М., 2005.