Прблемы сравнительного исследования международного и национального права на современном этапе

Проблемы теории государства и права

Контрольные вопросы по предмету

0


Подпишитесь на бесплатную рассылку видео-курсов:

Текст видеолекции

Краткий курс лекций по теме 8

ПРОБЛЕМЫ СРАВНИТЕЛЬНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ МЕЖДУНАРОДНОГО И НАЦИОНАЛЬНОГО (ВНУТРИГОСУДАРСТВЕННОГО) ПРАВА НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ

Изучение международного и национального права в сравнительном плане неизбежно порождает вопрос о том, являются ли они вообще
достаточно разделенными и самостоятельными правовыми системами.

Констатируя данное обстоятельство, известный представитель рос­сийской школы международного права Ф.Ф. Мартене (1845 — 1909) писал еще в начале XX в., что далеко не все юристы «согласны в своих взглядах на значение науки международного права»1. Основные причины долгого непризнания международного права Ф. Мартене и другие авторы усматривают в следующем. Во-первых, в относительной неразвитости международного права в течение длитель­ного времени по сравнению с национальными системами права. «Возможность и существование международного права,— многократно подвергались сомнению. Оно отвергается, конечно, теми, кто приступает к решению этого вопроса со старыми цивилистическими шаблонами. Но окончательное ре­шение вопроса о его существовании принадлежит тем образованиям, для которых оно должно служить действующим правом, — самим государствам». Если они признают себя связанными международным правом, это является прочным базисом его существования. А что та­кое признание со стороны членов международного общения «факти­чески существует, — для нашего времени представляется совершен­но бесспорным».

Во-вторых, причины видят в сильном и продолжительном влиянии римского права на правовую жизнь стран Западной Европы и на их систему юридического образования, существенно затормозившем, развитие и признание ме­ждународного права.

В-третьих, причины усматривались в негативном влиянии на про­цесс признания международного права в качестве самостоятельной от­расли знаний и относительно самостоятельной системы права реали­стической школы права, безраздельно господствовавшей на рубеже XIX — XX вв. Одним из активных защитников этого тезиса, фактически сводяще­го суть международного права к силе, был Р. Иеринг. В своей неболь­шой, но весьма насыщенной по содержанию работе «Борьба за право», вышедшей в свет в 1908 г. и получившей широкое признание, автор утверждал: «Цель права — мир, путь к нему — борьба»; «право есть не чистая мысль только, но живая сила»; «понятие права не есть понятие логическое, но чистое понятие о силе». Сила «не есть только средство для осуществления права, но она становится органической частью са­мого понятия о праве». Вот почему, рассуждал Иеринг, богиня спра­ведливости держит в одной руке весы для взвешивания права, в дру­гой руке меч для его защиты. Меч без весов будет голой силой, весы без меча — бессилием права. «Меч и весы идут рука об руку. И идеал права достигается только там, где сила, с которой богиня справедливо­сти осуществляет право, равна ловкости и умению, с которыми она управляет весами»'.

Национальное право представляет собой «сравнительно высокоцентрализованный правовой порядок», поскольку оно соотносится с систе­мой централизованных государственных органов, включая систему ор­ганов государственной власти — законодательных органов, исполни­тельно-распорядительных и судебных. По сравнению с национальным правом международное право выступает как «более децентрализован­ный правовой порядок». Оно представляет собой «самый высокий уро­вень децентрализации, когда-либо существовавший в пределах пози­тивного права»[1].

Подвергая критическому анализу подобные монистические воззре­ния на международное и национальное право, известный английский ученый-юрист, специалист в области международного права Л. Оппенгейм не без оснований писал, что монистическая доктрина неправо­мерно отрицает многие вполне очевидные доводы и положения. А именно то, что: а) субъекты обеих систем права существенно раз­личны и что в обеих системах в конечном счете «регулируется пове­дение индивидуумов», с той лишь разницей, что в сфере международ­ной жизни «последствия такого поведения приписываются государст­ву»; б) в обеих сферах права существенным является предписание, «обязательное для субъектов права, независимо от их воли».

Кроме того, эта доктрина неправомерно утверждает, что международ­ное право и внутригосударственное право, «не имеющие между собой су­щественных различий, должны рассматриваться как проявления единой концепции права»'. Для определения реального статуса международного права, а вместе с тем возможности его исследования как относительно само­стоятельной системы права в сравнительном плане с национальными системами права следует, как представляется, исходить из основных положений не монистической концепции, а так называемой дуалисти­ческой концепции.

Дуалистическая концепция получила свое дальнейшее развитие и широкое распространение особенно в послевоенные (после окончания Второй мировой войны) годы. Окончательно сложившийся к этому вре­мени двухполюсный мир, противостояние друг другу различных соци­ально-экономических и политических систем в значительной мере сняли с повестки дня вопрос о едином и неделимом миропорядке, «универ­сальной правовой системе» и пр.

Монистический взгляд на реальный статус и характер международ­ного и национального права все в большей степени вытеснялся дуали­стическим подходом. В известной мере идеалистическое монистиче­ское представление о «едином мировом правопорядке», единой «уни­версальной правовой системе» стало все более активно заменяться гораздо более реалистическим дуалистическим видением. Хотя это во­все не исключает в настоящее время определенного влияния и мони­стических идей. Однако как в отечественной, так и в зарубежной ли­тературе доминирующим все отчетливее становится дуалистический подход.

Согласно «дуалистическим» представлениям, международное право рассматривается как «особая, отличная от правовых систем конкретных государств», относительно самостоятельная система права. Она складывается из «совокупности международно-правовых принципов и обязательных для всех государств норм» .

Вполне обоснованно отмечается также, что международное право как система не существует изолированно от других социально-полити­ческих и правовых явлений, от других существующих наряду с ним и влияющих на его развитие правовых и неправовых систем. Речь идет, с одной стороны, о национальных правовых системах, тесно связанных и взаимодействующих с системой принципов и норм, образующих ме­ждународное право»1, а с другой — о системе международных отно­шений, на основе которых возникает и развивается международное право, а также о «международной межгосударственной системе».

Таким образом, возникая на базе международных — экономических, финансовых, политических и иных отношений, международное право как относительно самостоятельная правовая система находится в тесной взаимосвязи и взаимодействии с другими относительно самостоятельны­ми национальными правовыми системами, а также с межгосударствен­ной системой. По мнению специалистов в области международного пра­ва, его следует рассматривать в качестве подсистемы межгосударствен­ной системы, одновременно выступающей по отношению к нему в качестве окружающей среды.

Вопрос об общих чертах и особенностях международного и нацио­нального права издавна привлекал к себе внимание авторов, признаю­щих относительно самостоятельный характер данных правовых систем. Однако акцент при этом ставился чаще всего на выявлении их отличи­тельных признаков и черт, нежели их общностей.

Так, исследуя международное право в сравнении с «внутригосудар­ственным правом отдельных государств», Л. Оппенгейм указывал пре­жде всего на то, что данные правовые системы «существенно отлича­ются друг от друга». Они различны в первую очередь в отношении своих источников. Источниками внутригосударственного права являют­ся «обычай, развившийся в пределах данного государства, и акты его законодательной власти». В то время как источники международного права — это «обычай, развившийся среди семьи народов, и правообразующие договоры, заключенные членами этой семьи».

Далее, международное право и внутригосударственной право разли­чаются по регулируемым ими отношениям. Внутригосударственное право регулирует «отношения между лицами, находящимися под вла­стью определенного государства, и отношения между этим государством и данными лицами». Международное же право регулирует «отно­шения между государствами — членами семьи народов».

Наконец, международное и внутригосударственное право различа­ются «по содержанию самого права». Если внутригосударственное право «есть право суверена над отдельными лицами, подчиненными его власти», то международное право «есть право не над суверенны­ми государствами, а между ними». Международное право функциони­рует как «право более слабое» по сравнению с внутригосударствен­ным правом.

При более обстоятельном рассмотрении подобных общностей и особенностей национальных правовых систем и системы международ­ного права необходимо обратить внимание и особо выделить следую­щие их общие и специфические черты.

Во-первых, регулятивный характер системы международного права и национальных правовых систем. Смысл его заключается в том, что, устанавливая определенные права и обязанности сто­рон— участников международно-правовых или внутригосударствен­ных отношений, обе правовые системы создают тем самым своего рода пределы, рамки их поведения, направляют их действия в строго определенное правовое русло.

Во-вторых, государственно-волевой характер норм международно­го и национального права. Элемент общности этих двух правовых систем проявляется в том, что нормы международного и националь­ного права не являются чем-то инородным и независимым по отно­шению к воле, целям, интересам и желанию их создателей. Они представляют собой продукт волевой деятельности людей, выступают как средство выражения и закрепления их социальных и материаль­ных ценностей и интересов.

В-третьих, наличие общих черт и особенностей в объектах и пред­метах регулирования международного и национального права. В качестве объектов регулирования международного и националь­ного права выступают существующие в мире, в рамках отдельных стран и за их пределами, общественные отношения, которые могут быть опосредованы и в действительности опосредуются не только нор­мами права, но и другими социальными нормами (нормами морали, обычаями, традициями и пр.). Весь этот массив общественных отноше­ний теоретически и практически подлежит регулятивному воздействию со стороны как международного, так и национального права. В этом, безусловно, проявляется сходство данных правовых систем, а вместе с тем и общность их по объекту регулирования. Помимо сказанного особенность предметов регулирования междуна­родного и национального права проявляется также в том, что они опо­средуют весьма различные по своему характеру отношения. Исследуя эти отношения в целостном плане, не трудно заметить, что если в сис­теме отношений, составляющих предмет регулирования национального права, значительное место занимают отношения властвования и подчи­нения, то в системе отношений, образующих предмет регулирования международного права, таких отношений, по природе своей предпола­гающих наличие единого властвующего субъекта (суверена) и подчи­ненных ему субъектов, нет.

В-четвертых, наличие общих черт и особенностей, касающихся субъектов международного и национального права.

Общность рассматриваемых в «субъективном» плане систем меж­дународного и национального права проявляется как минимум в двух отношения: 1) в отношении самого факта существования субъектов права в каждой из систем; 2) в наличии общих для каждой из них субъектов права.

Кроме того, помимо наличия у субъектов международного и на­ционального права общеродовых признаков и черт современные сис­темы международного и национального права имеют также общих субъектов права.

 Согласно традиционному, издавна сложившемуся в отечественной и зарубежной юридической литературе мнению субъектами национально­го права, как известно, являются физические лица (граждане, поддан­ные, лица без гражданства, лица с двойным гражданством и др.) и юридические лица (государство, государственные органы, обществен­ные объединения, организации и пр.). В качестве субъектов междуна­родного права рассматриваются «главным образом суверенные государ­ства»[2]. В учебниках по международному праву поясняется, что есть «основные субъекты международного права», к каковым относятся го­сударства, нации, борющиеся за государственную независимость, и ме­ждународные (межгосударственные) организации, а есть также «иные субъекты», в качестве которых выступают «государствоподобные обра­зования» типа вольных городов (Новгород, Венеция, Гамбург и др.), существовавших в прошлые века, Западного Берлина (до объединения Германии в 1990 г.), Ватикана и др.[3]

В-пятых, наличие общих черт и особенностей международного и национального права, заложенных в их источниках.

Согласно сложившейся в течение ряда столетий правовой теории и юридической практике в качестве источников национального права, как известно, рассматриваются нормативно-правовые акты (законы и подзаконные акты), правовые договоры и обычаи, правовые доктрины, судебная практика и порождаемые ею прецеденты, административные прецеденты. Данный перечень источников национального права доста­точно полный, но не исчерпывающий, поскольку в религиозных и не­которых других правовых системах существуют свои специфические источники права.

Сравнительный анализ источников международного и националь­ного права со всей убедительностью показывает, что между ними достаточно много как общего, так и особенного. Общность ряда ис­точников международного и национального права проявляется, в ча­стности, в их природе, характере и даже в названии. Таковыми явля­ются, например, правовые договоры, доктрины, обычаи и судебные решения. Особенность этих источников международного и внутриго­сударственного права проявляется в их конкретном целевом назначе­нии и содержании.

В решении вопроса о характере взаимосвязи и взаимодействия ме­ждународного и внутригосударственного права исторически прослежи­вается три различных подхода — дуалистический и монистический в двух его взаимоисключающих вариантах2. Каждый из них в разное время имел и имеет определенное распространение в юридической академической литературе и прикладной среде. В каждом из этих под­ходов отражаются сложившиеся в том или ином обществе и государ­стве официальные и неофициальные представления не только о своем, национальном праве, но и о характере его взаимосвязи и взаимодейст­вия с международным правом.

Дуалистический подход, оформившийся с течением времени в одно­именную концепцию, в качестве основного выдвигает тезис об одно­временном существовании и развитии двух взаимосвязанных между со­бой, взаимозависимых и взаимодействующих друг с другом междуна­родной и национальной правовых систем. Каждая из них имеет относительно самостоятельный характер и в процессе взаимодействия друг с другом взаимодополняет друг друга. При этом исключается ка­кое бы то ни было доминирование одной правовой системы или ее от­дельных составных частей (норм, институтов, отраслей) над другой, примат одной из них в отношении другой.

Внутригосударственное право оказывает влияние на международное право двумя основными путями2. Во-первых, путем предопределения сущности и содержания международного права. Имеется в виду воз­действие внутригосударственного права на международное право через опосредованную с помощью составляющих его норм внутреннюю и внешнюю политику государства. Последняя самым непосредственным образом сказывается на сущностной и содержательной сторонах меж­дународного права, а также на его структуре в целом и его различных составных частей — институтов и отраслей. Такого рода влияние внут­ригосударственного права на международное в научной литературе ус­ловно называют иногда материальным влиянием3.

Во-вторых, путем воздействия внутригосударственного права на процесс создания и реализации норм международного права. Свое кон­кретное выражение это находит в том, что через систему норм нацио­нального права, опосредующих внутригосударственные отношения, и проводимую внутри страны и за ее пределами политику государством оказывается влияние не только на сущность и содержание принимае­мых международно-правовых актов, заключаемых договоров и согла­шений, но и предопределяется порядок их принятия и заключения, а вместе с тем и порядок их реализации. Поскольку данный аспект воз­действия внутригосударственного права на международное затрагивает преимущественно процессуальную сторону международного права, то его условно называют процессуальным влиянием.

Не касаясь проблем трансформации норм международного права в нормы внутригосударственного права как одного из путей воздействия первого на второе, следует заметить, что не все авторы, занимающиеся вопросами взаимосвязи этих двух правовых систем, разделяют мнение о неизбежности использования трансформации как составной части го­сударственно-правового механизма реализации международного права. Наряду с дуалистическим подходом к оценке характера взаимоотно­шений международного и национального права в научной литературе и государственно-правовой практике широко используется также мони­стический подход. Суть его состоит в отрицании относительной само­стоятельности систем международного и национального права и неред­ко в рассмотрении их в качестве интегрированных друг в друга и со­ставляющих некое единое целое правовых систем.

Различают два варианта монистической теории, которые не только противоречат друг другу, но и взаимно друг друга исключают.

Второй вариант монистической теории заключается в признании примата международного права над национальным.

В научной литературе высказывалось мнение о том, что в настоя­щее время концепция примата международного права над националь­ным наиболее широко распространена и приобретает все большее практическое значение. По-видимому, это действительно так. Однако с одной весьма существенной оговоркой. А именно — данное сужде­ние распространяется не на все международное право, а в основном лишь на международное «договорное» право. Ведь международное право далеко не однозначно по характеру содержащихся в нем право­вых норм. А следовательно, и отношение к ним, по крайней мере в той части, которая касается примата международного права, не может быть однозначным.

Вопрос о характере взаимосвязи и взаимодействия международного и внутригосударственного права фактически всегда находился в поле зре­ния отечественных исследователей. Об этом свидетельствуют как много­численные публикации по данной тематике, так и проводившиеся науч­ные дискуссии.

Конституционное закрепление положений, в соответствии с кото­рыми общепризнанные принципы и нормы международного права, а также международные договоры Российской Федерации объявля­ются составной частью ее правовой системы, равно как и положе­ний о безусловном признании примата международных договоров России перед ее внутренними законами, вызвало неоднозначную ре­акцию со стороны исследователей. Спектр мнений был и остается весьма широким. Им охватываются позиции как традиционного пла­на, безусловно поддерживающие и защищающие официальную точку зрения на характер отношений международного и национального права, закрепленную в российской Конституции, так и мнения кри­тического плана.

Не касаясь анализа приводимых и иных точек зрения относительно допустимости включения общепризнанных принципов, норм междуна­родного права и международных договоров России в ее правовую сис­тему, следует, однако, констатировать, что речь по существу идет не столько о включении или невключении как таковом, сколько о послед­ствиях этого процесса. А именно — о признании или непризнании без­условного примата международного права по отношению к националь­ному российскому праву. Это следует из логики рассуждений авторов, а также из их выводов и замечаний о том, что своим нововведением «Конституция России заложила основы для утверждения в правовой системе страны приоритета норм международного права, включая до­говорные»; что Конституция закрепила положение о «принципиальном решении в ней вопроса о соотношении международного права и внут­ригосударственного права, признании приоритета международных дого­воров Российской Федерации над ее внутренними законами»[4]; что «се­годня перед Россией возникает проблема выбора между прежней дуа­листической доктриной и монистической концепцией, исходящей из признания приоритета международного права над внутригосударствен­ным российским правом»[5].

Решая вопрос о характере отношений современного международ­ного права и внутригосударственного права России вообще и о при­мате международного права в частности, необходимо исходить из двух взаимосвязанных, взаимодействующих и в определенной мере дополняющих друг друга факторов-посылок: а) из факта все более глубокой и разносторонней включенности Российского государства и его правовой системы в мировое государственно-правовое сообще­ство; б) из фактора его неотчуждаемой суверенности, с учетом кото­рой международное право, «закрепив право государства определять свою правовую систему», вместе с тем установило, что «при осуще­ствлении суверенных прав, включая право устанавливать законы, го­сударства сообразуются со своими обязательствами по международ­ному праву»4.

Исходя из этого, не будет преувеличением сказать, что процесс со­гласования в формально-юридическом отношении равноправных и рав­ноценных государственных воль, лежащий в основе международного права, — это лишь некая теоретическая схема, своего рода междуна­родно-правовой идеал, который не всегда согласуется с действительно­стью. А действительность эта такова, что нередко в процессе форми­рования и реализации международного права более точным было бы говорить не о согласовании, а о прямом или косвенном (с использова­нием финансово-кредитных и иных рычагов при заключении стратеги­чески важных международных договоров) давлении более сильных в финансово-экономическом и других отношениях государств на более слабые. Примеры подобного «согласования» воля государств — твор­цов международного права далеко не единичны. Они встречаются практически в каждой сфере жизни мирового сообщества и соответст­венно в каждой области межгосударственных отношений.

 

 

 



[1] Ibid. P. 325, 326.

[2] Шестаков Л.Н. Указ. соч. С. 93.

[3] Международное право / Отв. ред. Г. И. Тункин; Международное право / Отв. ред. Г.В. Игнатенко.

[4] Талалаев АЛ. Указ. соч. С. 10.

[5] Хлестов ОЛ. Международное право и Россия. С. 55.