Лекция 2. История исследований поведения и психики животных.Рассматриваемые вопросы: 1) Донаучный период накопления знаний о психике животных. 2) Представление о психике и поведении животных в трудах учёных ХVIII–ХIХ вв. 3) Значение первого эволюционного учения Ж. Ламарка в изучении психики и поведения животных. 4) Понимание проблемы психической деятельности животных в наши дни.Донаучный период накопления знаний о психике животных. На протяжении всей своей истории человек был самым тесным образом связан с животными и даже в той или иной степени зависел от них. Они служили для него источником пищи и одежды, предсказывали разнообразные изменения в окружающем мире, предупреждали об опасностях. По изменению поведения диких животных люди узнавали о приближении землетрясений, наводнений или извержениях вулканов. В пещерах, которые занимали первобытные люди, часто обитали и разнообразные животные. Одни из них оказывались нежелательными соседями и изгонялись, другие же, напротив, могли оказаться полезными. Люди могли использовать в пищу запасы, сделанные грызунами, дичь, добытую хищниками, яйца птиц, мед диких пчел и пр. Предки домашних собак предупреждали человека о приближении чужого, лаем сигнализировали о загнанном звере, добыть которого оказывалось намного проще с помощью лука или копья. Понимание закономерностей поведения животных в ряде случаев имело существенное, а часто и решающее значение в борьбе человека за существование. Изучая постройки муравьев, термитов, пчел и птиц он учился строить, а плотины бобров наводили его на мысль о возможности преобразования окружающего ландшафта.Среди животных было немало и таких, которых следовало опасаться и уметь избегать столкновений с ними. Использовать животных в пищу, разорять их кладовые или изгонять из мест их обитания нужно было с большой осторожностью. Кроме того, человеку было хорошо известно, что во многих случаях животные имеют более совершенный слух, зрение или обоняние, а некоторые из них и недоступные человеку виды чувствительности, например, способность к восприятию сейсмических сигналов, эхолокации и т.п.Античные философы много внимания уделяли проблемам души, её определению и форме существования. Первые письменные свидетельства представлений о душе животных и человека можно обнаружить ещё у самых ранних философов Древней Греции, причём уже у них присутствует воззрения, которые можно отнести к материалистическим и даже к эволюционным. Так, ещё в V - IV вв. до н.э. Демокрит говорил, что душа материальна и принадлежит всему (всеобщее одушевление природы), причём качество души зависит от организации тела. Развивая взгляды Демокрита, Эпикур (IV - III вв. до н.э.) также признавал наличие «духовного начала» не только у человека, но и у животных. Отличие души животных от души человека он и его последователи видели в том, что у животных душа «материальная, телесная», а у человека «идеальная». При этом Эпикур считал, что душа есть только у тех существ, которые способны ощущать. Таким образом, ещё древнегреческие философы предлагали рассматривать ощущение в качестве критерия наличия психики у живого существа.Ещё у древнегреческих мыслителей мы находим и идеи о происхождении человека от животных, а значит и преемственности в развитии психики. В VI в. до н.э. Анаксимандр говорил о происхождении человека от рыб, которые зародились под влиянием солнечных лучей на илистом мелководье. Анаксагор и Сократ считали, что своим исключительным положением среди всего живого, человек обязан своим умелым рукам, а Исократ добавлял к этому наличие речи. В этот же период (V - IV вв. до н.э.) Эмпедокл высказывал идеи о происхождении человека от животных предков (при желании можно рассматривать это как научное осмысление тотемических воззрений, позднее вернувшихся в науку в форме эволюционных идей).Платон (V - IV вв. до н.э.) придерживался положений идеализма. Ядром философии Платона было представление об «Абсолютных идеях» как о сущности бытия, воплощающихся в материальной форме. Платон выделял три «начала» души. Первое – чувственное, общее для человека и животных; второе – разумное (способность к познанию); третье – «дух», устремляющий человека к справедливости и служению идеям.Древнегреческий философ Аристотель (384–322 г. до н.э.) был не только величайшим мыслителем древности, но и первым подлинным естествоиспытателем. Он считал, что поведение животных направлено на самосохранение и продолжение рода и мотивируется оно желаниями и влечениями, ощущениями удовольствия или боли. Наряду с этим Аристотель считал, что поведение животных определяется и разумом, представленным у животных в разной степени. Разумных животных Аристотель считал способными к пониманию цели. Свои суждения Аристотель обосновывал конкретными наблюдениями. Так, он указывал, что после удаления птенцов от родителей они научаются петь иначе, чем последние, и отсюда делал вывод, что способность к пению не является «даром природы». Таким образом, Аристотель обосновывает представление об индивидуальном приобретении определенных компонентов поведения. Ряд положений Аристотеля получил дальнейшее развитие в учении стоиков. У них впервые появляется понятие инстинкта (horme – греч., in-stinctus – лат.), который они понимают как прирожденное, целеустремленное влечение, направляющее движения животного на приятное, полезное и уводящее его от вредного и опасного. Например, Хризипп (III в. до н.э.) указывал на то, что если утята были выведены даже курицей, их, тем не менее, влечет к родной стихии – воде, где им обеспечено питание. Другим примером инстинктивного поведения является гнездование и забота о потомстве у птиц, постройка сот у пчел, умение паука ткать паутину. Все эти действия совершаются, как считал Хризипп, бессознательно, без участия разума, которого у животных нет, на основе чисто врожденных знаний. Хризипп также подметил, что подобные действия выполняются всеми животными одного и того же вида одинаково. Таким образом, Хризипп предвосхитил в отдельных существенных моментах современный научный взгляд на поведение животных.Римский поэт и философ Лукреций (I в. до н.э.) писал, что «душа» у животных есть, но при этом отстаивал положение о материальности такой «души». Уже в то время Лукреций высказал мысль, что целесообразные действия животных являются результатом своего рода естественного отбора, так как выжить могут лишь животные, обладающие полезными для них свойствами. Сенека-младший (I в. н.э.) указывал на однообразие форм и результатов прирожденной деятельности животных и четко разграничивал врожденное и благоприобретаемое поведение. Он считал, что инстинкт – это властный зов природы, которому животное должно следовать, не рассуждая, то есть отрицал наличие у животных разума, способности к мышлению.Несмотря на некоторую упрощённость по сравнению с взглядами предшествующих мыслителей, стоики выделили основные характеристики инстинктивного поведения и обратили внимание на то, что реализация врождённой целесообразной формы поведения регулируется чисто психическими механизмами. Животное не осознаёт пользы (биологической) своего поведения, но руководствуется влечением. То есть, переживанием удовольствия и неудовольствия, которое и «ведёт» его по правильному пути. Само влечение (т.е. способность «нужным образом» испытывать удовольствие и страдание при разных воздействиях и в результате своих действий) является врождённым. Можно сказать, что в этом отношении стоики оказываются более близки к психологии, чем бихевиористы XIX в., отрицавшие возможность проникновения в субъективный мир животных, и тем более современные этологи, которые вообще не интересуются проблемами субъективного переживания животных. Учение стоиков завершает античный период развития знаний о психике животных и происхождении психики человека. После застоя Средних веков многие гениальные прозрения и обобщения античных учёных «переоткрывались» вновь, причем, не всегда достигая такой отточенности научной мысли, которая была свойственна великим умам прошлогоК сожалению, представления древневосточной философии о психике животных и происхождении психики человека известны в основном в форме мифологии и философских оснований восточных практик работы с душой и телом. Их анализ с позиций истории зоопсихологии и сравнительной психологии ещё ждёт своих исследователей.Дальнейшее формирование знаний о психике животных и происхождении психики человека связано с развитием психологии в рамках философии XVII - XIX вв. и бурным развитием естествознания в XVIII - XIX вв.Представление о психике и поведении животных в трудах учёных ХVIII–ХIХ вв.После тысячелетнего застоя научной мысли во времена средневековья началось возрождение научного творчества, но только в XVIII в. делаются первые попытки изучения психики и поведения животных на прочном фундаменте достоверных фактов, получаемых в результате тщательных наблюдений и экспериментов. В середине и конце данного века появляются труды целой плеяды выдающихся учёных, философов и натуралистов, оказавших большое влияние на дальнейшее изучение психической деятельности животных.В эпоху Возрождения наука и искусство освободились от догм и ограничений, наложенных на них религиозными представлениями. Стали активно развиваться естественные, биологические и медицинские науки, возродились и преобразовались многие виды искусств. Систематическое изучение поведения животных как неотъемлемая часть научного познания природы начинается с середины XVIII в.Интересно отметить, что практически с самого начала ученые выделяли две формы поведения. Одну из них назвали «инстинктом» (от лат. instinctus – побуждение). Это понятие появилось в трудах философов еще в III в. до н.э. и означало способность человека и животных выполнять определенные стереотипные действия в силу внутреннего побуждения. Вторую категорию явлений называли «разумом». Однако под этим понятием имели в виду не только разум как таковой, а фактически любые формы индивидуальной пластичности поведения, в том числе и те, которые обеспечиваются обучением.Развитие эволюционных идей в естествознании в XVIII - XIX вв. гораздо больше основывалось на анализе психических особенностей животных, чем это представлено в современных вариантах биологии. Можно сказать, что французские эволюционисты в качестве центрального образования рассматривали формирование в эволюции приспособительного поведения животных, достаточно чётко оценивая морфологические признаки как производные от изменения поведения. Французский философ-материалист, врач, Ж. Ламетри (1709–1751) придерживался взгляда, что инстинкты животных представляют собой совокупность движений, выполненных вынуждено, независимо от размышлений и опыта. Сопоставляя психические способности разных млекопитающих, птиц, рыб, насекомых, он показал прогрессивное усложнение этих способностей по направлению к человеку. Осталось сделать только шаг к представлению об историческом развитии психики. Взгляды Ламетри, сформулированные им на основе знаний того времени об анатомии и физиологии нервной системы, оказали впоследствии большое влияние на научное творчество Ламарка.Крупный французский просветитель Э.Б. Кондильяк в своём «Трактате о животных» (1755) специально рассматривал вопрос о происхождении инстинктов животных. Исходя из сходства инстинктивных действий с действиями, выполняемыми по привычке, Кондильяк пришёл к выводу, что инстинкты произошли из разумных действий путём постепенного выключения сознания: разумное поведение превращалось в привычку, а последняя – в инстинкт. Иными словами, по его представлению, инстинкты, происходя от разумных действий, постепенно автоматизируются и теряют т.н. «разумность». То есть теряют необходимость активного контроля – (почти автоматизация ориентировочных действий по П. Я. Гальперину!) становятся навыками, а затем инстинктами.Против такой трактовки категорически возражал Ш.Ж. Леруа. Этот натуралист и мыслитель доказывал, что обозначенный Кондильяком ряд следует читать в обратном порядке: разум происходит от инстинкта в результате повторяющихся действий и сопровождающих их ощущений, которые откладываются в памяти и сопоставляются между собой при последующих повторениях. В опубликованных им в 1781 г. «Философских письмах об уме и способности животных к совершенствованию» он выдвигает задачу изучения происхождения разума от инстинкта животных в результате повторяющегося действия ощущения и упражнения памяти. Эту идущую вразрез с церковными догмами концепцию развития высших психических способностей Леруа пытался обосновать и собственными данными о поведении животных в дикой природе. Леруа придавал особое значение полевым исследованиям и настойчиво доказывал, что психическая деятельность животных и особенно их инстинкты могут быть познаны лишь при наличии всесторонних знаний об их естественном поведении и с учётом их образа жизни.Леруа видел в инстинктах животных воплощение их потребностей: необходимость удовлетворения последних и приводит к появлению инстинктов. Привычки, по Леруа, могут передаваться по наследству и в результате включаться в естественный поведенческий комплекс. Леруа иллюстрировал это на примере охотничьих собак, передающих свои повадки потомству, или кроликов, перестающих рыть норки после того, как несколько поколений их жило в домашних условиях.Таким образом, французские эволюционисты в анализе поведения и психики животных продвигались по той же логике, что и античные мыслители, выделяя инстинктивные формы поведения, научение и разумные способности.Характерный для того периода развития науки подход к поведению животных демонстрирует в своих трудах французский натуралист Ж. Бюффон (1707–1788). Бюффон был одним из первых натуралистов, который при создании своей системы развития природы руководствовался не только морфологическими различиями животных разных видов, но и их поведением. В своих трудах он достаточно подробно описывает нравы, привычки, особенности восприятия, эмоции и обучение животных. Бюффон утверждал, что многие животные наделены зачастую более совершенным, чем у человека, восприятием, но, в то же время их действия носят чисто рефлекторный характер.Бюффон выступил с критикой антропоморфического подхода к трактовке поведения животных. Анализируя поражающее своей высокой адаптивностью поведение насекомых, он подчеркивал, что их действия являются чисто механическими. Так, например, он утверждал, что запасы, создаваемые пчелами и муравьями, не соответствуют их нуждам и собираются без всякого намерения, хотя многие его современники склонны были рассматривать эти и подобные им явления как проявления «разума» и «предусмотрительности». Полемизируя с ними, Бюффон подчеркивал, что такие явления, сколь бы сложными и запутанными они ни казались, можно объяснить и не приписывая животным подобных способностей. В то же время, при описании «естественной истории» отдельных видов он указывал, что одни животные «умнее» других, констатируя тем самым различия в уровне развития их умственных способностей.С середины XIX в. начинается систематическое экспериментальное изучение поведения животных. Автором одного из первых экспериментальных исследований был директор Парижского зоопарка Ф. Кювье (1773–1837), брат знаменитого палеонтолога Ж. Кювье. В своей работе он стремился сопоставлять систематические наблюдения за животными в привычной для них среде обитания, с их поведением в зоопарке. Особую известность получили его опыты с бобрами, искусственно выкормленными и воспитанными в неволе в изоляции от сородичей. Кювье обнаружил, что бобренок-сирота успешно строил хатку, несмотря на содержание в неподходящих для этого условиях и при отсутствии возможности научиться таким действиям у взрослых бобров. Эти опыты сыграли существенную роль в понимании природы инстинкта. Вместе с тем Ф. Кювье удалось зафиксировать и немало других, не менее важных, но не получивших столь же широкой известности фактов. На основе наблюдений за животными в Парижском зоопарке он провел сравнительное изучение поведения млекопитающих нескольких отрядов (грызунов, жвачных, лошадей, слонов, приматов, хищных), причем многие из них стали объектом научного исследования впервые.Ф. Кювье собрал многочисленные факты, свидетельствовавшие об «уме» животных. При этом его особенно интересовали различия между «умом» и инстинктом, а также между умом человека и «умом» животных. Кювье отметил наличие разной степени «ума» у животных разных видов. Например, Кювье ставил грызунов ниже жвачных только на основании того, что они не отличают человека, который за ними ухаживает, от остальных. В отличие от грызунов, жвачные животные хорошо узнают своего хозяина, хотя могут и «сбиться», когда тот меняет одежду. По мнению Кювье, хищные и приматы имеют наивысшую степень ума, который возможен у животных. Наиболее выраженный «ум» он отмечал у орангутанга. Серьезной заслугой Кювье явилось первое в истории подробное и достаточно точное описание повадок орангутанга и некоторых других обезьян.Оценивая удивительные по «целесообразности» и «разумности» действия животных, например постройку хаток бобрами, он указывал, что такие действия совершаются не целенаправленно, а как проявление сложного инстинкта, в «котором все слепо, необходимо и неизменно; тогда как в уме все подлежит выбору, условию и изменяемости».Таким образом, Ф. Кювье впервые показал возможность проявления инстинкта в условиях изоляции от типичных для вида условий среды; попытался провести границу между «умом» и «инстинктом», дал сравнительную характеристику «ума» представителей разных таксономических групп.В середине XIX в. в России последовательно отстаивал исторический подход к изучению живой природы профессор Московского университета К.Ф. Рулье. В те годы в естественных науках всё большее распространение получали реакционные теории, и вопросы психики и поведения животных трактовались с идеалистических и метафизических позиций, преимущественно с точки зрения церковного учения. Психическая деятельность животных постулировалась как нечто раз и навсегда данное и неизменное.В этих условиях засилья реакции Рулье решительно и обосновано выступал против представлений о сверхъестественной природе инстинкта. Он подчёркивал, что инстинкт нужно изучать наравне с анатомией и физиологией животных. Тем самым Рулье доказывал, что инстинкты являются естественной составной частью жизнедеятельности животных.Зарождение и развитие инстинктов Рулье рассматривал как частный случай общей биологической закономерности, как результат материальных процессов, как продукт воздействия внешнего мира на организм.Итак, развитие научной мысли в XVIII - XIX вв. подготовило благоприятную почву для появления и дальнейшего развития эволюционных учений. Это будет темой следующего вопроса нашей лекции.Значение первого эволюционного учения Ж. Ламарка в изучении психики и поведения животных.С начала XIX в. наука о поведении животных стала все больше отдаляться от философии и прочно перешла в ранг естественных. Основная заслуга в этом принадлежала французскому естествоиспытателю Ж. Б. Ламарку (1744—1829). В 1809 г. он издал свою знаменитую «Философию зоологии», в которой психология животных рассматривалась как самостоятельная научная дисциплина. Ламарк создал законченную теорию эволюции, в основе которой лежала психологическая реакция организма на воздействие внешней среды. Ламарк полагал, что все изменения организмов происходят под влиянием внешней среды. Главным фактором изменчивости он считал способность организма реагировать на внешние воздействия, путем упражнения развивать то, что достигнуто этой реакцией, и затем передавать по наследству приобретенное. Ламарк писал: «Организмы изменяются не вследствие прямого на них воздействия среды, а вследствие того, что среда изменяет психику животного...».Также стоит отметить, что к началу XIX в. проблема и связанный с ней вопрос о взаимоотношениях врождённых и приобретаемых действий животных привлекают к себе всё большее внимание. Интерес к этим вопросам был обусловлен зарождением идеи трансформизма, появлением первых эволюционных теорий. Актуальной задачей стало выявление того, что передаётся в поведении по наследству «в готовом виде», что формируется в результате влияния среды, что является всеобщим видовым, а что – индивидуально приобретённым, каково значение разных компонентов поведения в процессе эволюции, где проходит грань между человеком и животным.Как известно, Ж.Б. Ламарк положил в основу своей эволюционной концепции представление о направляющем действии психического фактора. Выражаясь его словами, в основе изменчивости видов лежит «усиление внутреннего чувства животных», которое может привести к образованию новых частей или органов. Он полагал, что внешняя среда действует на животный организм опосредованно, путем изменения поведения животного. Вследствие этого опосредованного влияния возникают новые потребности, которые в свою очередь влекут за собой изменения в строении организма путём большего упражнения одних и неупражнения других органов, т.е. через поведение. При всей ошибочности общих положений данной концепции (примат психики как некоего изначального организующего фактора, стремление организмов к «совершенствованию и т.д.) великой заслугой Ламарка остаётся то, что он указал на огромную роль поведения, психической деятельности в процессе эволюции. Также он признал зависимость психики от нервной системы и создал первую классификацию психических актов.Самым простым психическим актом, согласно представлениям Ламарка, является раздражимость, более сложным — чувствительность и самым совершенным — сознательность. В соответствии с этими психическими свойствами он делил всех представителей животного мира на три группы. При этом Ламарк считал, что человек также является частью животного мира и отличается от других животных только степенью сознательности или разумности. В каждой группе животных Ламарк предполагал наличие инстинктов. По его мнению, инстинкт является стимулом к деятельности без участия мыслительных актов и «не может иметь степеней или вести к ошибкам, так как не выбирает и не судит». Ламарк следующим образом подходил к проблеме инстинкта. «....Инстинкт животных, — писал он, — это наклонность, влекущая, вызываемая ощущениями на основе возникших в силу их потребностей и понуждающая к выполнению действий без всякого участия мысли, без всякого участия воли». При этом Ламарк не считал инстинктивное поведение животных чем-то раз и навсегда изначально данным и неизменным. По его представлениям, инстинкты возникли в процессе эволюции в результате длительных воздействий на организм определенных агентов среды. Эти направленные действия и привели к совершенствованию всей организации животного через формирование полезных привычек, которые закрепились в результате многократного повторения, ибо такое повторное выполнение одних и тех же движений приводило к проторению соответствующих нервных путей и все более легкому прохождению по ним соответствующих нервных импульсов («флюидов», по терминологии Ламарка).Итак, Ламарк видел в инстинктах животных не проявления какой-то таинственной сверхъестественной силы, таящейся в организме, а естественные реакции последнего на воздействия среды, сформировавшиеся в процессе эволюции. Приспособительный характер инстинктивных действий при этом также является результатом эволюционного процесса, так как постепенно закреплялись именно выгодные организму компоненты индивидуально-изменчивого поведения. С другой стороны, и сами инстинкты рассматривались Ламарком как изменчивые свойства животного. Тем самым взгляды Ламарка выгодно отличаются от встречаемых до наших дней воззрений на инстинкт как на воплощение неких сугубо спонтанных внутренних сил, обладающих изначально целесообразной направленностью действия. Что же касается индивидуально-изменчивых компонентов поведения животных, их «привычек», навыков, то Ламарк и здесь исходит из материалистических предпосылок, доказывая, что происхождение привычек обусловлено механическими причинами, лежащими вне организма. И хотя Ламарк был не прав, полагая, что сохраненные привычки видоизменяют организацию животного, но в его общем подходе к этой проблеме можно усмотреть правильное понимание ведущей роли функции по отношению к форме, поведения — по отношению к строению организма. Не будем давать здесь общей оценки эволюционному учению Ламарка, не будем касаться недостатков и исторически обусловленных ошибок этого учения (изначальная целесообразность в природе, в частности в мире животных, гармоничность процесса развития, лишенного противоречий, и др.). Необходимо, подчеркнуть труднопереоценимую роль этого великого естествоиспытателя, как основоположника материалистического изучения психической деятельности животных и развития психики в процессе эволюции.С победой эволюционного учения Ч. Дарвина (1809–1882 гг.) в естествознании прочно утверждается мысль о единой закономерности развития в живой природе, о непрерывности органического мира. Сам Дарвин уделял большое внимание вопросам эволюции психической деятельности животных и человека. Им был написан фундаментальный труд «Выражение эмоций у человека и животных», а также ряд специальных работ по поведению животных. Для «Происхождения видов» Дарвин написал специальную главу «Инстинкт». О значении, которое Дарвин придавал изучению инстинктов, свидетельствует уже тот факт, что наличие их у человека и животных как общего свойства он рассматривал как одно из доказательств происхождения человека от животного предка.Дарвин воздерживался давать развернутое определение инстинкта, но все же указывал, что имеет при этом в виду такой акт животного, который выполняется им «без предварительного опыта или одинаково многими особями, без знания с их стороны цели, с которой он производится». При этом он с полным основанием отмечал, «что ни одно из этих определений не является общим».Происхождение инстинктов Дарвин объяснял преимущественным действием естественного отбора, закрепляющего даже совсем незначительно выгодные виду изменения в поведении животных и накапливающего эти изменения до образования новой формы инстинктивного поведения. Дарвин стремился показать, «что инстинкты изменчивы и что отбор может влиять на них и совершенствовать их».Упражнениям и привычкам, т.е. индивидуальному научению, Дарвин, как уже отмечалось, не придавал сколько-нибудь существенного значения для исторического процесса становления инстинктивного поведения; он ссылался, в частности, на высокоразвитые инстинкты рабочих особей муравьев и пчел, неспособных к размножению и, следовательно, передаче накопленного опыта потомству. «Своеобразные привычки, присущие рабочим или бесплодным самкам, сколько бы времени они ни существовали, конечно, не могли бы воздействовать на самцов и плодущих самок, которые только и дают потомство»", — писал Дарвин. «И меня удивляет, — продолжал он, — что до сих пор никто не воспользовался этим демонстративным примером бесполых насекомых против хорошо известного учения об унаследованных привычках, защищаемого Ламарком». Дарвин допускал возможность того, что лишь «в некоторых случаях свое влияние оказывают также и привычки и упражнение или неупражнение органа». Отстаивая идею взаимозависимости процессов в живой природе и доказывая их материальную сущность, Дарвин показал, что психическая деятельность животных подчиняется тем же естественноисторическим закономерностям, что и все другие проявления их жизнедеятельности.Очень важным является в этом отношении то, что Дарвин дал обоснованное естественнонаучное объяснение целесообразности инстинктов животных. Как и в отношении признаков строения организма, естественный отбор сохраняет, по Дарвину, полезные изменения врожденного поведения и упраздняет вредные. Эти изменения непосредственно связаны с морфологическими изменениями в нервной системе и в органах чувств, ибо конкретные формы поведения определяются особенностями строения нервной системы, которые передаются по наследству и подвергаются изменчивости, как и все прочие морфологические признаки. Таким образом, целесообразность инстинктов является результатом материального процесса — естественного отбора. Разумеется, это в корне противоречило теологическим воззрениям о сущности психического и его изначальной неизменности, в частности постулату о целесообразности инстинктов как проявлений божественной мудрости.Дарвин придерживался мнения, «что между развитием умственных способностей и инстинктов существует известное взаимодействие и что развитие последних предполагает некоторое унаследованное видоизменение мозга». Прогресс умственных способностей, по Дарвину, обусловливался тем, что отдельные части мозга мало-помалу утратили способность отвечать на ощущения «определенным, однообразным, т.е. инстинктивным образом». При этом Дарвин полагал, что инстинктивные компоненты тем больше господствуют у животных, чем ниже филогенетический ранг последних.Сегодня, спустя сто с лишним лет после этих высказываний Дарвина, мы не можем согласиться с таким противопоставлением основных категорий психической деятельности. Само разделение последней на «однообразно» выполняемые и изменчивые компоненты является условным, поскольку в каждом реальном поведенческом акте ригидные и лабильные элементы поведения выступают в едином комплексе. Соответственно на каждом филогенетическом уровне эти элементы, как будет еще показано, достигнут одинаковой степени развития.Понимание проблемы психической деятельности животных в наши дни.В проблеме инстинкта и научения большое место занимает вопрос о пластичности инстинктивного поведения. Этот вопрос является весьма важным для уяснения не только эволюции инстинктивного поведения, но и вообще всех вопросов, касающихся психической деятельности животных.Дарвин считал, что, по существу, одна пластичность инстинктов, проистекающая из изменчивости их врожденных морфологических основ и дающая «материал» для действия естественного отбора, является достаточной для эволюции инстинктивного поведения, а тем самым и поведения вообще. Впоследствии многие ученые посвятили свои усилия изучению того, насколько врожденное, видотипичное поведение является устойчивым или вариабельным, насколько инстинкты постоянны, ригидны или же изменчивы и могут модифицироваться. В результате сегодня мы знаем, что пластичность поведения животных является значительно более сложным явлением, чем это представлялось во времена Дарвина, ибо генетически фиксированы и передаются по наследству не отдельные готовые движения или их сочетания, а нормы реагирования, в пределах которых формируются двигательные реакции в онтогенезе.Глубокую разработку проблемы инстинкта и научения, как отмечалось, дал В.А. Вагнер, особенно в своем фундаментальном труде «Биологические основания сравнительной психологии» (1910–1913). Опираясь на большой фактический материал, полученный им в полевых наблюдениях и экспериментах и охватывающий как беспозвоночных, так и позвоночных, Вагнер пришел к выводу, что инстинктивные компоненты поведения животных возникли и развились под диктовку среды и под контролем естественного отбора и что их никак нельзя считать неизменными, стереотипными. Инстинктивное поведение, по Вагнеру, – это развивающаяся пластическая деятельность, изменяемая внешними воздействиями.Вариабельность инстинктивного поведения особенно убедительно была показана Вагнером на примерах конструктивной деятельности пауков и ласточек. Обстоятельный анализ этих фактов привел его к выводу, что лабильность инстинктивного поведения ограничена четкими видотипичными рамками, что стабильными в пределах вида являются не сами инстинктивные действия, а пределы амплитуд их изменчивости. Тем самым Вагнер предвосхитил одно из основных положений современной этологии.Впоследствии и другие советские ученые разрабатывали вопросы изменчивости инстинктивного поведения и его связи с процессами научения. Академик Л. А Орбели проанализировал зависимость пластичности поведения животных от степени их зрелорождения. Советский орнитолог А. Н. Промптов указывал на то, что инстинктивные действия животных (птиц и млекопитающих) всегда включают в себя неотъемлемые, очень трудно отчленяемые, но чрезвычайно существенные условнорефлекторные компоненты, формирующиеся в процессе онтогенеза. Именно эти компоненты, по Промптову, обусловливают пластичность инстинктивного поведения. С другой стороны, взаимодействие врожденных реакций, с приобретенными на их основе в течение индивидуальной жизни условными рефлексами дает в итоге видотипичные особенности, названные Промптовым «видовым стереотипом поведения».Е. В. Лукина иллюстрировала эти положения Промптова примерами по пластичности гнездостроительной деятельности воробьиных птиц. Так, молодые самки, гнездящиеся впервые в жизни, вьют гнезда, характерные для своего вида. Однако в необычных условиях этот стереотип заметно нарушается. Так, горихвостка и синица-пухляк, являющиеся дуплогнездниками, устраивают при отсутствии дуплистых деревьев свои гнезда под корнями, а серая мухоловка, вьющая гнезда в укрытиях (расщелинах пней, углубленных стволов, за отставшей корой и т.п.), может в случае необходимости устраивать их и на горизонтальных ветках или даже прямо на земле и т.д.Как мы видим, все это случаи модификации гнездостроительного инстинкта, конкретно – в отношении местоположения гнезда. Описано также немало примеров замены гнездостроительного материала: вместо травинок, мха, лишайника подчас используются такие искусственные материалы, как вата, упаковочные стружки, марля, веревки и т.п. Известны даже случаи, когда мухоловки-пеструшки сооружали свои гнезда в парках Москвы почти целиком из трамвайных билетов. Аналогичные данные были получены и в специальных опытах, в которых исследовалась пластичность инстинктивного поведения при замене яиц или птенцов (опыты Промптова, Лукиной, Скребицкого, Вилке).Промптов был, безусловно, прав, когда подчеркивал значение слияния врожденных и приобретаемых компонентов во всех формах поведения. Вместе с тем его понимание пластичности инстинктов представляет собой шаг назад по сравнению с концепцией Вагнера, доказавшего, что врожденными являются не инстинктивные действия, а те рамки, в пределах которых эти действия могут выполняться в измененном виде в соответствии с данными условиями среды. Принципиальное значение различий в изменчивости инстинктивного и благоприобретаемого поведения глубоко проанализировал академик А.Н.Северцов, основоположник эволюционной морфологии. В работах «Эволюция и психика» (1922) и «Главные направления эволюционного процесса» (1925) он показал, что у высших животных (млекопитающих) существуют два типа приспособления к изменениям окружающей среды: 1) изменение организации (строения и функций животных), совершающееся весьма медленно и позволяющее приспособиться лишь к очень медленно протекающим постепенным изменениям среды, 2) изменение поведения животных без изменения их организации на основе высокой пластичности ненаследственных, индивидуально приобретаемых форм поведения. В последнем случае возможно эффективное приспособление к быстрым изменениям среды именно благодаря изменению поведения. В этом случае наибольший успех будут иметь особи с более развитыми психическими способностями, «изобретатели» новых способов поведения, как метафорически выразился Северцов, – словом, животные, способные выработать наиболее гибкие, пластичные навыки и другие высшие формы индивидуального изменчивого поведения. Именно в этом плане Северцов рассматривает значение прогрессивного развития головного мозга в эволюции позвоночных.Что же касается инстинктивного поведения, то оно из-за своей малой изменчивости (ригидности) не может выполнять такую функцию. Но подобно изменениям строения тела животного изменения врожденного поведения могут служить приспособлением к медленным, постепенным изменениям среды, поскольку они требуют много времени для своего осуществления. Рекомендуемая литература:1. М.Н. Сотская «Зоопсихология и сравнительная психология». Москва, Юрайт, 2014.2. К.Э. Фабри «Основы зоопсихологии». Москва, УМК «Психология», 2004.3. Г.Г. Филиппова «Зоопсихология и сравнительная психология». Москва «Академия», 2004.