Порядок и хаос.
Для наглядности дам энциклопедические и словарные определения понятий порядка
и хаоса.
[ Хаос (CaoV) — у древних греков космогоническое понятие “зияющего” (от
caskein — зиять) пространства, существовавшего раньше мироздания: материальным
содержанием его были туман и мрак. По учению орфиков, Х. и Эфир возникли из
безначального времени, причем под Х. понималась глубокая бездна, в которой
обитали ночь и туман. Благодаря действию времени, туман Х. от вращательного
движения принял яйцевидную форму, вместив в средину себя эфир, причем от
быстрого движения яйцо созрело и раскололось на две половины, из которых
возникли земля и небо. Другие видели в Х. водную стихию (от cew). По Овидию, Х.
представлял собою “грубую беспорядочную громаду (moles), недвижную тяжесть,
собранные в одно место разнородные начала дурно соединенных стихий”, откуда
выделились земля, небо, вода, густой воздух. Кроме того под Х. подразумевали
воздушное и туманное мировое пространство, помещающееся между небом и землею, а
также наполненную мраком подземную зияющую бездну. Порождениями Х. в древней
(Гесиодовской) космогонии считались Эреб, Ночь и Эрот (также Мойры).] 1
[ Порядок, –дка, м.
1. Правильное, налаженное состояние, расположение чего–н. Держать вещи в
порядке. Навести п. где–н. Привести в п. что–н.
2. Последовательный ход чего–н. Рассказать всё по порядку. П. дня (вопросы,
подлежащие обсуждению на собрании, заседании). Поставить что–н. в п. дня
(поставить на очередь для решения).
3. Правила, по которым совершается что–н.; существующее устройство, режим. П.
выборов, голосования. Ввести новые порядки. Школьные порядки.
4. Военное построение. Боевые порядки пехоты. Двигаться походным порядком.
5. Числовая характеристика той или иной величины.] 2
Теперь попробуем уточнить причины появления хаоса:
Идеи Брюссельской школы, существенно опирающиеся на работы Пригожина,
образуют новую, всеобъемлющую теорию изменений.
В сильно упрощенном виде суть этой теории сводится к следующему. Некоторые
части Вселенной действительно могут действовать как механизмы. Таковы
замкнутые системы, но они в лучшем случае составляют лишь малую долю
физической Вселенной. Большинство же систем, представляющих для нас интерес,
открыты - они обмениваются энергией или веществом ( можно было бы добавить: и
информацией) с окружающей средой. К числу открытых систем, без сомнения,
принадлежат биологические и социальные системы, а это означает, что любая
попытка понять их в рамках механической модели заведомо обречена на провал.
Кроме того, открытый характер подавляющего большинства систем во Вселенной
наводит на мысль о том, что реальность отнюдь не является ареной, на которой
господствует порядок, стабильность и равновесие: главенствующую роль в
окружающем нас мире играют неустойчивость и неравновесность.
Если воспользоваться терминологией Пригожина, то можно сказать, что все
системы содержат подсистемы, которые непрестанно флуктуируют. Иногда
отдельная флуктуация или комбинация флуктуацией может стать (в результате
положительной обратной связи) настолько сильной, что существовавшая прежде
организация не выдержит и разрушится. В этот переломный момент (который
авторы книги называют особой точкой или точкой бифуркаци ) принципиально
невозможно предсказать, в каком направлении будет происходить дальнейшее
развитие: станет ли состояние системы хаотическим или она перейдет на новый,
более дифференцированный и более высокий уровень упорядоченности или
организации, который авторы называют диссипативной структурой. (Физические
или химические структуры такого рода получили название диссипативных потому,
что для их поддержания требуется больше энергии, чем для поддержания более
простых структур, на смену которым они приходят).
Один из ключевых моментов в острых дисскусиях, развернувшихся вокруг понятия
диссипативной структуры, связан с тем, что Пригожин подчеркивает возможность
спонтанного возникновения порядка и организации из беспорядка и хаоса в
результате процесса самоорганизации.
Обобщая, мы можем утверждать, что в состояниях, далеких от равновесия, очень
слабые возмущения, или флуктуации, могут усиливаться до гигантских волн,
разрушающих сложившуюся структуру, а это проливает свет на всевозможные
процессы качественного или резкого ( не постепенного, не эволюционного)
изменения. Факты, обнаруженные и понятые в результате изучения сильно
неравновесных состояний и нелинейных процессов, в сочетании с достаточно
сложными системами, наделенными обратными связями, привели к созданию
совершенно нового подхода, позволяющего установить связь фундаментальных наук
с “переферийными” науками о жизни и, возможно, даже понять некоторые
социальные процессы.
Попробуем сравнить хаос и порядок:
В химии, как и в физике, все естественные изменения вызваны бесцельной
“деятельностью” хаоса. Мы познакомились с двумя важнейшими достижениями
Больцмана: он установил, каким образом хаос определяет направление изменений
и как он устанавливает скорость этих изменений. Мы убедились также в том, что
именно непреднамеренная и бесцельная деятельность хаоса переводит мир в
состояния, характеризующиеся все большей вероятностью. На этой основе можно
объяснить не только простые физические изменения (скажем, охлаждение куска
металла), но и сложные изменения, происходящие при превращениях вещества. Но
вместе с тем мы обнаружили, что хаос может приводить к порядку. Если дело
касается физических изменений, то под этим понимается совершение работы, в
результате которой в свою очередь могут возникать сложные структуры, иногда
огромного масштаба. При химических изменениях порядок также рождается из
хаоса; в этом случае, однако, под порядком понимается такое расположение
атомов, которое осуществляется на микроскопическом уровне. Но при любом
масштабе порядок может возникать за счет хаоса; точнее говоря, он создается
локально за счет возникновения неупорядоченности где-то в ином месте. Таковы
причины и движущие силы происходящих в природе изменений.
Потребность человека в уяснении характера взаимосвязи основных элементов его окружения - порядок это или хаос - не объяснима сугубо бескорыстием любопытства. В этих понятиях воплотились: и специфика существования нашего вида (homo sapiens), и история развивающегося человеческого мировосприятия, и логика онтологических построений. Это задает фундаментальность понятиям ''порядка" и "хаоса", эти же смыслы будут приоритетами нашего внимания
Прежде следует указать на антропологическую обусловленность самих этих понятий то есть на их связь с особенностями нашей человеческой природы. Особенности следуюшие: неспециализированность, неопределенность, нестабильность - под три "не-" относятся: к биологическому организму человека (отсутствию жестких специализированных генетических программ поведения); к человеческому сознанию, самосознанию ("Я", содержание которого стремится к самоопределению, самоидентификации с чем-либо); к формам его социальной жизни, чья повседневная текучесть (для "элементов" - отдельных людей) составляет основание для горестных рефлексий ("суета сует и томление духа" Екклесиаст).
Эти три ''не-" властно определяют особую приоритетность для человека стремления к порядку Человек жаждет определенности, стабильности, предсказуемости - именно эти желания задают имманентную этизацию идее порядка. Благое, ожидаемое реализуются в привычках. Наши привычки - это освоенное, ставшее нашим. Если для первобытного человека периметром его безопасности было его жилье, то для последующих поколений людей таким периметром стали социальные порядки, основанные на привычных, возведенных в норму, обычаи.
Итак. подводя итог положению об антропологической природе нашего стремления к порядку, можно сказать, что удобство, стабильность упорядоченного существования -существования, где человек сам создает свой мир (мир своих значений), субъективизирует его, была сразу же оценена человеком и переведена им в статус основ миропонимания. "Порядок" стал доминирующей идеей человеческой цивилизации.
Применяя термины "оценена", "переведена", мы, однако, вовсе не считаем процесс фундирования человеческого развития идеей порядка делом сознательным и преднамеренным. Совсем напротив - долгое время подобные осмысления осуществлялись скорее в самых глубинах коллективно-бессознательного отношения людей к миру Что же тогда мы понимаем под "онтологическим конструированием".
Мы имеем в виду совокупность попыток формулирования основополагающих представлений о мире - через артикуляцию и комбинирование в разных вариантах соединений главных оппозиций человеческого опыта: "субъект - объект"; "человек - мир"; "естественное - трансцендентное"; "материальное - имматериальное"; "Я" - "не-Я"; "добро - зло" и др К подобным же фундаментальным оппозициям относится и оппозиция "порядок - хаос". Конечно, онтологическое конструирование может быть как сознательным делом -высокорсфлексивных разумов, так и не сознательным делом - мощных, полагающих и верящих разумов (находящихся в состоянии "естественной" либо "религиозной" установок). Различение степени сознательности здесь в принципе маловажно, главное - итог: многообразие вариантов понимания бинарной оппозиции "порядок - хаос" в истории человеческой мысли является бесценным источником для движения современного постижения этой важнейшей квалификации отношения человека и мира.
Сама бинарность этих понятий задаст и полярность и их взаимную имманентность - это обозначения двух сторон помыслия мира, стремления и ожидания двоичной классификации содержания нашего опыта. Первоначально их можно сопоставить через контрарные, полюсные свойства: дифференциации - недифференцированности; сложного - простого; самоорганизации - стихийности; необходимости - случайности и т.п.
В соотношении порядка и хаоса помыслимы три принципиальных варианта: 1) первичны и фундируют мир Порядки, хаоса самого по себе быть не может, это скорее форма преддверия порядка; 2) в основание мира лежит Хаос, порядки - временные и локальные состояния универсума; 3) равноправие этих состояний мироздания, которые есть скорее лишь наш способ миропредставления, ибо "на самом деле" имеет место "быть" всегда нейтральное, среднее между порядком и хаосом - становление, которое мы, в зависимости от особенностей менталитета и степени развития самоанализа, понятийно экстремализуем как "порядок" или как "хаос". Онтологическое конструирование человеческой мыслью картин мира с самого начала активно использовало все эти три варианта.
Первая версия понимания соотношения порядка и хаоса оказалась господствующей эпистемой в истории западноевропейской цивилизации - в виде логоцентризма. Основание подобного понимания было заложено греками - Logos (Гераклит, Парменид, стоики и др.), и евреями - творение порядка мира Богом. Они же этизировали Порядок, сообщив ему Разум и Провиденциальность ("и увидел Бог, что это хорошо").
Внешний мир, полагали они, объективен по отношению к человеку (его субъективности, сознанию) и имеет внутренне присущую ему логику, ритмику, судьбу, которые либо органично присущи ему, либо навязываются ему Трансцендентным Существом. Объективность порядка здесь зависит от общего приоритета невидимого основания, имманентного миру либо трансцендентного ему: идеи Платона, атомы Демокрита, Бог христиан. Порядок либо привносится как бы извне - по трансцендентной версии объективизма, либо есть выражение сети пересечений причинно-следственных рядов материального мира - по имманентной версии объективизма. Объективистские версии первичности порядка во вселенной задают картину мира. в которой правят бал либо Естественная Необходимость (материального или идеального плана), либо Божий Промысел Свобода человека в обоих этих случаях миропонимания карикатурна - и есть скорее знание о своей несвободе.
Философский гений Канта предложил иную, субъективистскую версию - первичности идеи порядка в человеческом опыте. Суть кантовской новации заключается в представлении о конституирующей роли чистого разума в определении и полагании "порядков" логицистских, категориальных образов мира (что, правда, по Канту плохо - так как ведет к антиномиям).
Другими словами, порядки в хаос наших ощущений вносит наше творческое, спонтанейное самосознание, обладающее неискоренимыми потребностями к регулятивносги и регулярности, правильности и упорядочиванию, артикуляции и синтезу. Соответственно, мы видим те порядки, которые заранее сами же производим (правда стихийно) в виде категориальных форм упорядочивания материала чувственного восприятия. Мир, как он нам дан, подобен в целом сознанию, ибо явления мира мы воспринимаем и обрабатываем по матрицам, регулятивам сознания (вернее его высшей личностной инстанции - самосознания). В отношении же мира-самого-по-себе Кант предполагал наличие в нем иного, но порядка. В противном случае, он был бы вынужден вообще отождествить любой возможный порядок с человеческим сознанием, а хаос - с материальным миром вне сознания. На это он никогда бы не пошел, ибо всегда подчеркивал свой объективизм и признание правомочности материального мира (то есть наличие в нем имманентного материального порядка вне и без имматериальных начал).
Другим важным продолжением субъективистской версии первичности порядка в человеческом опыте является феноменологическое понимание. Стремление к обнаружению порядка можно считать важнейшей интенцией человеческой субъективности, то есть такого нашего психологического строения, которое содержит в себе уже изначально свой будуций "объект". Соответственно, мы непременно ожидает встретить и встречаем порядки (регулярности - К.Поппер) в нашем опыте, равно как мы непременно ищем и обретаем то ("объекты"), что мы будем любить, ненавидеть, желать - ибо любить, ненавидеть, жевать (кого-то, что-то), вопринимать (как упорядоченное) - составляет структуру субъективности как таковой, мыслящего разума вообще. Поэтому, говорят феноменологи. настоящий порядок. "фундаментальный порядок фундирования", "эйдетический мир" - объективны, но имматериально объективны. Это Logos мирового идеального, который представлен в конкретных сознаниях разумных рас. Именно там пребывают эйдосы - высшие, упорядочивающие мироздание, идеи, чье бытие и истина совпадают.
Вторая версия понимания соотношения порядка и хаоса оппозиционна господствующей, логоцентристской. Ее существование - красноречивый аргумент в пользу многомерности человеческого мышления, которое не ограничивается господствующими взглядами, а всегда предлагает и иные, часто шокирующе расходящиеся с парадигмальными.
Представление об исходной фундаментальности хаоса имеет своим началом мифологическое мышление периода его самоорганизации (зрелая мифология, "олимпийской стадии"). Здесь идея о хаосе была необходимым противополаганисм оформляющейся идее порядка. Здесь хаос исходен как стихийно-естественное, оппозиционное культуре, социальному. Это еще не негативный термин логоцентристской оппозиции, не синоним ";;ла" в противоположность "добру". Скорее это обозначение абстрактного. недифференцированного начала, в котором содержатся и добро и зло, и организация и дезорганизация, архаическое равновесие, индифферентное ко всему и вся. Такое понимание мы можем видеть в образах изначального единения, иррациональности Ungrund (Я.Беме), нейтрализма/амбивалентности Первоначала (Арсопагитики), "мирового бессознательного" (Н.Гартмана), слепоты "мирового порыва" (М.Шелер), первобытной бескачественности иррациональной свободы (Н.Бердяев). Однако подобные взгляды не оказывали какого-либо особо разрушающего воздействия на господствующие логоцентристские идеи, а воспринимались скорее как эксцентричные. Как, например, идея о приоритете являемости над сущностью у Ф.Нищие. Хотя он и принимал кантовский тезис о раздвоенности реальности на "мир-для-нас" и "мир-сам-по себе" трансцендентальное и трансцендентное, однако для него есть только один мир - мир явлений. Если Кант неявно предполагал, что в мире самом по себе есть некоторый порядок, то Ницше полагал, что за явлениями ничего определенного быть не может. Там. скорее всего, лишь бесформенный, недоступный формулировке, мир хаоса ощущений, следовательно, некоторый феноменальный мир другого рода, не познаваемый для нас. Мир - "матрешка" хаосовявлений.
Tретья версия понимания соотношения порядка и хаоса в объективном мире и в человеческом постижении мира и себя, складывается в качестве четких моделей (теорий) в нашем веке. Симптоматична: во-первых, их одновременность - они появляются в 60-70 годах нашего века, во-вторых, разнополюсность их локализации в духовной сфере: в естествознании (синергетика) и в гуманитарном постижении (постмодерн).
Конечно, можно говорить о ряде идей, которые явно предшествовали этим моделям миропонимания: мир - слиток, отлитый как попало (Гераклит), Ungrund Бердяева, становление Гегеля и др. Однако только коренные трансформации научного (теория относительности Эйнштейна, современная космология) и философского (феноменология. лингвистическая философия) сознания, которые означали релятивизацию, ревизию прежних общих установок миропостижения, привели к формированию новых приоритетов онтологического конструирования.
Идеи синергетики во многом радикально подрывают метафизические устои прежнего научного и философского мышления: порядок и закон. Были изменены фундирующие понятия картин мира. Вместо прежних "порядка" и "закона" в основание синергетической картины мира были введены идеализированные допущения "хаоса", "случайности", "выбора", ранее занимавшие второстепенное, производное положение в системе категорий философствующего мышления. Таким образом, произошла своего рода инверсия категорий - прежние фавориты философского внимания перешли на роль аутсайдеров: порядок есть лишь преходящее состояние - самоорганизация хаоса лежит в основании представлений об эволюции вселенной.
Ключевая идея синергетики - это тезис об открытой среде, ее самоорганизации, где в качестве созидающего его начала, конструктивного механизма эволюции выступает хаос (сплошная, внутренне недифференцированная среда). Сплошная среда потенциально содержит в себе разные виды локализаций процессов (спирали, вихри, ячейки) и тем самым есть некое единое начало, содержащее в себе имплицитно различные формы будущей организации. Именно через хаос осуществляется связь разных уровней организации универсума.
Мир в синергетической картине мира понимается как совокупность порядков и хаосов: разные провиниции вселенной находятся в разных состояниях. Есть мир энтропии -уравнивания, упрощения среды, "разрушения структур", равновесных, термодинамических систем, мир хаотизации. Вместе с тем, есть и мир эктропии - восходящей эволюции, становления порядков.
К сходным выводам, но, конечно же, в своей, специальной форме, приходят и философы постмодерна (Ж.Деррида, Ж.Дилез). Прежде всего они подвергли радикальной критике логоцентризм западной мысли, выявив его связь с доминированием индивидуалистской ценостной ориентации в развитии западного сознания. Однако главная мысль их онтологической конструкции - становление как основное событие и метафизическая суть мира. Становление - это всегда беспокойство, смыслоскольжение по поверхности -поверхности/границе между хаосом и порядком. Фиксация хаоса и порядка - сугубо логоцснтристская оппозиция, которая, как и остальные бинарные оппозиции, деформирует наше представление о мире. Исконный мир (мысль о мире) - это мир, различение, всегда среднее между хаосом и порядком. В мире есть смысловые структуры, но их бытийствование есть чистое становление, взаимоперетекание неопределенности и определенности. Совмещение становления, синтезирующего начала (начало хаоса) и различения, диверсифицирующего начала (начала порядка) как новых установок мировосприятия -похоже основной приоритет постмодернисткого проекта.
Итак, мы можем констатировать следующее.
Первое. Категории хаоса и порядка принадлежат к фундаментальным средствам онтологического конструирования мира.
Второе. Сама их стабильность в метафизическом опыте человечества обусловлена интенциональностью нашего стремления к порядку как компенсации неопределенности и нестабильности природы человеческого "Я".
Третье. Хотя и возможны три основных варианта понимания соотношения хаоса и порядка в мировой развертке- в развитии западноевропейского мышления преобладал логоцентризм: представление об онтологическом приоритете порядка. Последний явно интерпретировался как "позитивный" термин (добро, справедливость, человечность, культура и пр.) в противовес хаосу как негативному.
Четвертое. Для современной мысли характерна операция инверсии смыслов терминов "хаоса" и "порядка", преодоление их полярной догматистской фиксированности в синергетике и постмодерне.