Обеспечение безопасности участников процесса: возможности и перспективы развития УПК.

2. Правовые основы обеспечения безопасности участников уголовного судопроизводства О своей приверженности общепризнанным международным принципам стандартам Россия заявила еще в Декларации о государственном суверенитете 1990 г. В соответствии с этим документом всем гражданам и лицам без гражданства гарантированы права и свободы, предусмотренные не только конституционным правом, но и общепризнанными нормами международного права[15]. Смелый шаг был сделан Декларацией прав и свобод человека и гражданина 1991 г., которая установила: «Общепризнанные международные нормы, относящиеся к правам человека, имеют преимущество перед законами Российской Федерации и непосредственно порождают права и обязанности граждан Российской Федерации»[16]. Но дальше всего в этом направлении пошел национальный основной закон. Конституция РФ в целом выстроена по стандартам, суть которых – цивилизованный компромисс, разумный гуманизм, верховенство нравственности. Определяя основы конституционного строя нашей стран, она установила: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью». Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства (ст. 2 Конституции РФ). Указанные положения являются отправной точкой разработки и принятия комплекса мер, направленных на обеспечение государственной безопасности участников уголовного процесса[17]. Особую роль для реализации мер безопасности в судебно-следственной практике играет принцип законности, закрепленный в ч. 1 ст. 15 провозглашающий, что Конституция имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории Российской Федерации. Это положение прямо предусматривает обязанность должностных лиц судебных и правоохранительных органов руководствоваться принципами и идеями основного закона в тех случаях, когда отраслевое законодательство вступает с ним в противоречие или содержит определенные пробелы[18]. Чрезвычайно важное значение для законодательных реформ и правоприменительной практики в рассматриваемой области имеют конституционные установления о том, что общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы (ч. 4 ст. 15). В соответствии со ст. 15 Конституции при коллизии между требованиями международного договора и закона государства применению подлежат правила международного договора. Тем самым в России конституционно установлен приоритет международного договора, открывающий дорогу непосредственному применению нормы права в различных областях внутригосударственной деятельности, в том числе при обеспечении безопасности участников уголовного процесса. Потерпевший, свидетель и другое лицо, вовлеченное в сфере судопроизводства, может непосредственно пользоваться своим «правом человека» и находится под защитой той или иной нормы международного права, прямо не предусмотрен6ной внутренним законодательством, если государство подписало или ратифицировало конвенцию или пакт, содержащие данную норму[19]. Исходными, базовыми для регламентации правового статуса жертв преступлений и обеспечения их прав являются положения ст. 52 Конституции РФ, где сказано, что права потерпевших от преступлений охраняются законом. Таким образом, государство принимает на себя обязанность обеспечить безопасность данным участникам процесса. В связи с тем, что проблема противоправного воздействия на свидетелей, потерпевших, судей, прокуроров, следователей, дознавателей, их родственников и близких лиц приобрела особую остроту, на законодательном уровне были приняты меры для усиления государственной защиты этих лиц, которые реализовались в нормах специальных правовых актов. Так в принятом 18 апреля 1991 года Законе РФ «О милиции»[20] (п. 24 ст. 10) была установлена обязанность милиции принимать меры по охране потерпевших, свидетелей и других участников уголовного процесса, а также членов их семей и близких, если здоровье, жизнь или имущество данных лиц находится в опасности. В концепции судебной реформы 1991 года предусмотрена необходимость «определить эффективные меры защиты лиц, сотрудничающих с правосудием, включая возможность смены их места жительства и смены документов». Пункт 5 ст. 7 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» от 12 августа 1995 года[21] предусматривает как одно из оснований проведения оперативно-розыскных мероприятий постановление о применении мер безопасности в отношении защищаемых лиц. Пункт 6 ст. 14 названного Закона предписывает органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, содействовать обеспечению личной безопасности, сохранности имущества участников уголовного судопроизводства, членов их семей, близких от преступных и иных противоправных посягательств. Закономерным итогом работы государства в этом направлении стало введение в Уголовно-процессуальный кодекс РФ института обеспечения безопасности участников уголовного судопроизводства. В ч. 3 ст. 11 УПК РФ предусмотрено, что при наличии достаточных данных о том, что потерпевшему, свидетелю или иным участникам уголовного судопроизводства, а также их близким родственникам, родственникам или близким лицам угрожают убийством, применением насилия, уничтожением или повреждением их имущества либо иными противоправными деяниями, суд, прокурор, следователь, орган дознания и дознаватель принимают в пределах своей компетенции в отношении указанных лиц следующие меры безопасности: 1. По решению следователя данные об этих лицах могут не приводиться в протоколе следственного действия, проведенного с их участием. В этом случае следователь с согласия прокурора выносит постановление, в котором излагает причины принятия та кого решения, указывает псевдоним участника следственного действия и образец его подписи, используемые в протоколах следственных действий с его участием. Постановление хранится в опечатанном конверте, приобщенного к уголовному делу (ч. 9 ст. 166 УПК РФ); 2. При наличии угрозы насилия, вымогательства и других преступных действий в отношении указанных лиц допустимы контроль и запись телефонных и иных переговоров – либо по их письменному заявлению, либо при отсутствии такого заявления на основании судебного решения (ч. 2 ст. 186 УПК РФ); 3. Для обеспечения безопасности опознающего опознание может быть проведено таким образом, чтобы опознаваемый не мог видеть опознающего. Понятые присутствуют в месте нахождения опознающего (ч. 8 ст. 193 УПК РФ); 4. Для обеспечения безопасности указанных лиц на основании определения или постановления суда допускается проведение закрытого судебного разбирательства – всего либо соответствующей его части (п. 4 ч. 2 и ч. 3 ст. 241 УПК РФ); 5. Для обеспечения безопасности свидетеля, его родственников и близких лиц суд вправе неоглашать подлинных данных о свидетеле и провести его допрос таким образом, чтобы другие участники судебного разбирательства не могли видеть этого свидетеля (ч. 5 ст. 278 УПК РФ). Это правило распространяется также и на потерпевшего (ч. 1 ст. 277 УПК РФ). Однако на этом совершенствование института безопасности участников уголовного процесса не остановилось. Для обеспечения надлежащей государственной защиты лиц, содействующих уголовному судопроизводству, многие ученые и работники правоохранительных органов пришли к выводу о необходимости принятия специального закона, в котором будет предусмотрен комплекс соответствующих мер и механизм их реализации. Эта точка зрения была поддержана и представителями власти. Так, в результате длительной работы по разработке законопроекта «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства», проводимой при непосредственном участии специалистов и экспертов МВД России, был подготовлен Федеральный закон, который вступил в силу с 1 января 2005 года[22]. Законом предусмотрены все реальные механизмы защиты жизни, здоровья, имущества участников уголовного судопроизводства, а именно: 1. Личная охрана, охрана жилища и имущества; 2. Выдача спецсредств индивидуальной защиты, связи, оповещения об опасности; 3. Обеспечение конфиденциальных сведений о защищаемом лице; 4. Переселение на другое место жительства; 5. Замена документов; 6. Изменение внешности; 7. Изменение места работы, службы, учебы; 8. Временное помещение в безопасное место. Последняя из предусмотренных Федеральным законом мер предусматривает применение дополнительных мер безопасности в отношении лиц, содержащихся под стражей или находящихся в месте отбывания наказания, в том числе перевод из одного места содержания под стражей или отбывания наказания в другое. Безусловно, принятые законодателем нормы обеспечения безопасности участников уголовного судопроизводства играют положительную роль в борьбе с преступностью. Однако требуется их более детальное рассмотрение с учетом особенностей досудебных и судебных производств. ГЛАВА 2. КЛАССИФИКАЦИЯ МЕР БЕЗОПАСНОСТИ, ПРИМЕНЯЕМЫХ НА ДОСУДЕБНЫХ СТАДИЯХ УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА § 1. Меры безопасности, предусмотренные Уголовно-процессуальным кодексом РФ, в отношении участников уголовного судопроизводства Рост посткриминального воздействия - угроз и насильственных действий преступников в отношении жертв и свидетелей - обусловил включение в действующее уголовно-процессуальное законодательство мер безопасности, принимаемые судом, прокурором, следователем, органом дознания, дознавателем в пределах их компетенции при наличии достаточных данных о том, что потерпевшему, свидетелю или иным участникам уголовного судопроизводства, а также их близким родственникам, родственникам или близким лицам угрожают убийством, применением насилия, уничтожением или повреждением их имущества либо иными опасными противоправными деяниями (ч. 3 ст. 11 УПК РФ). Под мерами безопасности следует понимать комплекс различных действий, закрепленных действующим законодательством и осуществляемых уполномоченными должностными лицами, в целях предупреждения возникновения угрозы безопасности участников уголовного судопроизводства, а также ее пресечения и восстановления нарушенного состояния защищенности указанных лиц[23]. К таким мерам можно отнести: 1. Прослушивание телефонных и иных переговоров (ч. 2 ст. 186); 2. Опознание в условиях, исключающих наблюдение опознаваемым опознающего (ст. 193); 3. Участие потерпевших и свидетелей в уголовном процессе под псевдонимом (ч. 9 ст. 166, ст. 278). В целях охраны прав и свобод человека и гражданина УПК РФ устанавливает возможность сокрытия данных о личности свидетеля, потерпевшего или его представителя при проведении следственных действий, что регламентировано ч. 9 ст. 166 и ч. 8 ст. 193 УПК РФ. За период 2005 года меры государственной защиты применялись более чем в половине субъектов Российской Федерации, число защищаемых лиц превысило 500 человек. Столько же они применялись и за девять месяцев 2006 года[24]. В соответствии с ч. 9 ст. 166 УПК РФ при необходимости обеспечить безопасность потерпевшего, его представителя, свидетеля, их родственников и близких лиц следователь вправе в протоколе следственного действия, в котором участвуют потерпевший, его представитель или свидетель, не приводить данных об их личности[25]. Следователь с согласия прокурора выносит постановление, в котором излагаются причины принятия решения о сохранении в тайне этих данных, указывается псевдоним участника следственного действия и приводится образец его подписи, которые он будет использовать в протоколах следственных действий, произведенных с его участием. Постановление помещается в конверт, который после этого опечатывается и приобщается к уголовному делу[26]. Однако следует иметь в виду, что данный конверт следует тщательным образом оберегать от участников стороны защиты. В правоприменительной практике известен случай, имевший место в Тюменской области, когда адвокат, защищавший интересы обвиняемого, в ходе ознакомления с материалами уголовного дела, вскрыла конверт с анкетными данными засекреченного лица – участника контрольной закупки - хранившийся на форзаце обложки уголовного дела[27]. Согласно данным, полученным из Следственной части ГСУ при ГУВД по Челябинской области, по состоянию на декабрь 2007 года, с момента введения в действие нового УПК РФ, данные о личности не приводились в протоколе следственных действий при расследовании четырех уголовных дел (1 – по ст. 159 УК РФ – мошенничество; 1 – по ст. 112 УК РФ – умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью; 2 – по ст. 158 УК РФ – кража) в отношении семи лиц. При этом во всех случаях скрывались данные свидетелей, из которых шесть являлись сотрудниками оперативных служб, участвовавших в задержании обвиняемых. Так, 11 марта 2007 г. в СУ при УВД по Калининскому району г. Челябинска было возбуждено уголовное дело по факту мошеннических действий в отношении А., К. и Т., совершенных гражданином С, который брал плату с потерпевших за предоставляемые им в наем квартиры, которые на самом деле ему не принадлежали[28]. В ходе расследования уголовного дела следователем было принято решение не приводить в протоколах следственных действий данные о личности двух сотрудников оперативных служб.[29] По уголовным делам, возбужденным по факту умышленного причинения средней тяжести вреда здоровью, а также по факту кражи, в протоколах следственных действий не приводились данные о личности двух свидетелей также, как и в предыдущем деле, являющихся сотрудниками оперативных служб, принимавших участие в задержании обвиняемого при совершении преступления. В диспозиции рассматриваемой выше нормы (ст. 166) упоминается и ст. 186 УПК РФ, регламентирующая порядок производства контроля и записи переговоров. Согласно ч. 2 ст. 186 УПК РФ при наличии угрозы совершения насилия, вымогательства и других преступных действий в отношении потерпевшего, свидетеля или их близких родственников, родственников, близких лиц контроль и запись телефонных и иных переговоров допускаются по письменному заявлению указанных лиц, а при отсутствии такого заявления - на основании судебного решения. Однако практика производства контроля и записи переговоров как одной из мер безопасности участников уголовного процесса пока иные получила широкого применения. Чаще всего при расследовании уголовных дел используются результаты прослушивания телефонных переговоров, полученных в рамках оперативно-розыскной деятельности, которые могут быть применены в качестве ориентирующей информации при выборе тактики расследования преступления, и которые могут также послужить косвенными доказательствами по уголовному делу[30]. Сущность опознания в условиях, исключающих визуальное наблюдение, заключается в лишении опознаваемым возможности увидеть опознающего и узнать его, если он был известен опознаваемому ранее, либо запомнить его внешность. Чаще всего такая форма предъявления для опознания используется при расследовании тяжких и особо тяжких преступлений в целях защиты опознающих. Однако в рассматриваемом следственном действии может принимать участие и защитник подозреваемого (обвиняемого). Вопрос о том, где он должен находится в момент производства опознания, в нормах УПК РФ не раскрыт. Обычно адвокат, выступая как лицо, осуществляющее защиту прав и интересов подозреваемого (обвиняемого) и оказывающее ему правовую помощь, находится рядом с подзащитным. В данном случае защитник будет лишен возможности наблюдать за ходом и результатами опознания, правильностью его проведения. Если же защитник будет находится вместе с опознающим, то он его увидит, что в дальнейшем может негативно сказаться на безопасность опознающего. Тем не менее, представляется, что защитник подозреваемого (обвиняемого) должен находится там же, где опознающий, но сзади него, чтобы исключить возможность увидеть его лицо. Так, в силу отсутствия специально оборудованного помещения СУ при УВД Калужской и Липецкой областей принималось решение проведения опознания с помощью автомобиля с тонированными стеклами, где следователь, опознающий и понятые находились внутри автомобиля, а остальные участники следственного действия, в том числе еще одна пара понятых находились снаружи[31]. Примером также может служить опознание проведённое в условиях исключающих визуальное наблюдение в процессе расследования по уголовному делу, возбужденному следователем СУ при УВД по Калининскому району г. Челябинска по ч. 2 ст. 111 УК РФ – умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, было проведено в условиях, исключающих визуальное наблюдение, семь опознаний обвиняемых потерпевшим и свидетелями преступления.[32] В УПК РФ не указаны основания для проведения такой меры безопасности участника уголовного процесса. Определение применения данного вида опознания происходит по усмотрению следователя. При этом либо он сам может прийти к убеждению, что необходимо провести опознание в указанных условиях, либо об этом могут ходатайствовать заинтересованные лица, либо рекомендовать данную форму опознания оперативные службы. Из содержания ч. 8 ст. 193 УПК РФ понятно, что для проведения опознания в условиях, исключающих наблюдение опознающего опознаваемым, возможно оборудование специального помещения зеркальным экраном, но не ясно, допустима ли для такого опознания видеотрансляция из помещения, где находится опознаваемый, в место нахождения опознающего. Тем более неясно, возможна ли видеозапись опознаваемого, статистов и последующее ее предъявление опознающему. Все-таки стоит отметить, что видеоизображение опознаваемого может восприниматься опознающим с помощью видеотрансляции или при демонстрации ранее сделанной видеозаписи. Как при видеотрансляции, так и в ходе видеозаписи и последующей её демонстрации должны соблюдаться необходимые требования, предусмотренные ст. 193 УПК РФ: число лиц предъявленных для опознания, должно быть не менее трёх и пр. Должны соблюдаться и требования, обусловленные собственно применением видеоаппаратуры, в частности, оператор должен одинаково по времени и по ракурсу фиксировать внешний вид всех лиц, не уделяя особого внимания никому из опознаваемых, то есть не «подсказывая» опознающему. В некоторых же случаях использование видеотехники может быть более доступным, а в некоторых случаях и оптимальным. Рассмотрим пример из следственной практики. 14-летние подростки - очевидцы убийства заявили, что боятся участвовать в опознании задержанного подозреваемого, в связи с чем в следственном изоляторе, естественно, с соблюдением определенных правил, была сделана видеозапись подозреваемого и сходных с ним лиц, а затем ее предъявили подросткам, и преступник был опознан. В данном случае опознаваемый содержался в СИЗО, и, возможно, нахождение в нем школьников было признано нецелесообразным[33]. К сожалению, об использовании видеотехнологий в ч. 8 ст. 193 УПК РФ не говорится. Более того, указание на то, что понятые должны находиться «в месте нахождения опознающего», говорит о том, что законодатель, очевидно, предполагал один вариант опознания, когда опознаваемый не видит опознающего вследствие какой-либо физической преграды (стекла с зеркальным покрытием и т.п.), а не использования видеотехнологий, и потому, как и прежде, их применение может рассматриваться судом как нарушение уголовно-процессуального закона. Но несмотря ни, что стоит отметить преимущество видеозаписи в том, что она может быть предъявлена нескольким опознающим и в разное время. В тоже время стоит учитывать, что в отличии от видеотрансляции при демонстрации видеозаписи исключается возможность по желанию опознающего предложить опознаваемому и статистам выполнить определённые действия (повернуться, пройтись, произвести определённые фразы и пр.), поэтому при видеотрансляции целесообразно показать опознаваемого как общим и средним планом так и крупно, со всеми деталями, в статике и в движении, зафиксировать его голос. Согласно требованиям закона опознание по фотографии допускается только в случае невозможности предъявления лица (ч. 5 ст. 193 УПК РФ). Полагаем, что основанием для проведения опознания по фотографии могут быть данные о возможном неправомерном воздействии на опознающего. К сожалению, при возможности непосредственного предъявления обвиняемых и других лиц для опознания потерпевшим или свидетелям суды часто признают протоколы опознания живых лиц по фотографии доказательствами, полученными с нарушением закона. Так, в ходе расследования уголовного дела по обвинению С. в совершении преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 158, ч. 2 ст. 159 УК РФ, опознание обвиняемого было проведено по фотографии по месту жительства потерпевшей - в Тюмени. Ходатайство адвоката об исключении протокола опознания по фотографии из числа допустимых доказательств в связи с возможностью непосредственного предъявления его подзащитного для опознания потерпевшей оставлено прокурором на стадии предварительного следствия без удовлетворения. Постановлением судьи Дорогомиловского районного суда Москвы ходатайство адвоката удовлетворено, так как, по мнению суда, на дату производства опознания обвиняемый содержался в следственном изоляторе и по состоянию здоровья имел возможность принимать участие в производстве этого следственного действия. Боязнь потерпевшей мести со стороны сообщников подсудимого, особенно в случае ее приезда в Москву, затраты на оплату проезда из отдаленного региона, возраст (56 лет) и состояние здоровья потерпевшей суд посчитал недостаточными основаниями для производства опознания по фотографии[34]. В целом, каким бы образом не создавались условия, исключающие наблюдение опознаваемым опознающего, главное состоит в том, чтобы остальные аспекты организации рассматриваемого следственного действия строго соответствовали требованиям УПК РФ в целях обеспечения законности опознавания и возможности использования его результатов в процессе доказывания. Помимо перечисленных положений предотвращению посткриминального воздействия могут служить и другие уголовно-процессуальные нормы. Например, указание в протоколе следственного действия только фамилии, имени и отчества его участника, что возможно на основании п. 3 ч. 3 ст. 166 УПК РФ, где установлено, что адрес и другие данные о личности участников следственных действий указываются лишь «в необходимых случаях». Защитой от посткриминального воздействия могут являться и меры пресечения, причем в действующем уголовно-процессуальном законодательстве такое их предназначение выражено более зримо: в ч. 1 ст. 97 УПК РФ возможные угрозы обвиняемого свидетелю и иным участникам уголовного судопроизводства прямо указаны в качестве одного из оснований для избрания мер пресечения. Важно, что в качестве основания для избрания мер пресечения названа именно возможность угроз, то есть решение об избрании меры пресечения будет своевременным (законным), если она предотвратит именно возможность угроз участникам уголовного процесса, а не прекратит высказываемые угрозы. Обеспечению безопасности потерпевших способствует также реализация ими права на обжалование постановления судьи об отказе избрания в качестве меры пресечения заключения под стражу. При ознакомлении обвиняемого и защитника по окончании предварительного расследования с материалами уголовного дела мерой безопасности является то, что в соответствии с ч. 1 ст. 217 УПК РФ обвиняемому и защитнику предъявляются материалы уголовного дела, за исключением случаев, предусмотренных ч. 9 ст. 166 УПК РФ, то есть обвиняемому и защитнику не предъявляются постановления следователя, в которых указаны подлинные данные о лицах, участвующих в уголовном процессе под псевдонимом (содержащееся в ч. 1 ст. 217 УПК РФ положение не должно рассматриваться как противоречащее п. 12 ч. 4 ст. 47 и п. 7 ч. 1 ст. 53 УПК РФ, где установлено право обвиняемого и защитника знакомиться по окончании предварительного расследования со всеми материалами уголовного дела)[35]. Однако вернемся к положениям ст. 166 УПК РФ. Когда речь идет о потерпевшем, это означает, что в деле уже имеется постановление о признании его потерпевшим и он должен быть допрошен в качестве потерпевшего. Следовательно, данные о личности потерпевшего уже имеются в уголовном деле и заинтересованные лица (обвиняемый, защитник) могут их узнать при ознакомлении с делом. Кроме того, зачастую уголовные дела возбуждаются на основании заявлений потерпевших о совершении в отношении них преступлений. В заявлениях указываются данные о личности заявителя и его адрес; при ознакомлении с делом эти данные могут быть установлены обвиняемым и его защитником. Что касается свидетелей, то на практике нередко встречаются ситуации, когда свидетели заявляют следователю о противоправном воздействии на них после того, как они уже были допрошены по делу. Перечисленные ситуации свидетельствуют о том, что законодателю необходимо предоставить следователю возможность в случае необходимости для обеспечения безопасности потерпевших и свидетелей изымать из дела данные об их личности. В этих случаях следователь с согласия прокурора выносит постановление об изъятии протоколов допросов потерпевших, свидетелей с их анкетными данными и об их повторных допросах без указания данных об их личности. В постановлении излагаются причины данного решения, указывается псевдоним участника следственного действия и образец подписи, которые он будет использовать в протоколах следственных действий, произведенных с его участием. Протоколы предыдущих допросов с данными о личности опрашиваемых и постановление помещаются в конверт, который опечатывается и приобщается к уголовному делу. Так по данным проведённого опроса (Приложение № 1) стало известно, что лишь 51 % из числа опрошенных следователей (всего было опрошено 35 следователей) применяют на практике меры безопасности. При этом самыми распространёнными мерами применяемыми в ходе досудебного разбирательства являются: - Выдача специальных средств индивидуальной защиты, связи, оповещения об опасности - 23%; - Обеспечение конфиденциальности сведений о защищаемом лице - 20 % - Присвоение псевдонима – 29 %; - Опознание в условиях исключающих визуальное наблюдение опознающего опознаваемым – 17 %. В ходе данного опроса мы также постарались уточнить причину применения мер безопасности не в достаточной мере, на что в свою очередь следователями были выбраны следующие наиболее распространённые варианты ответов: - Незнание участниками уголовного судопроизводства своих прав – 26%; - Участники уголовного судопроизводства не требуют применении мер безопасности – 54 %; - Некачественное разъяснение участникам уголовного судопроизводства их прав на обеспечение безопасности – 20 %; - Незаинтересованность следователей в усложнении уголовного процесса, мерами безопасности – 29 %. При этом следователи ходе проведения данного опроса уточнили, что для усовершенствования данного института необходимо: - Разработка подробной инструкции по обеспечению безопасности участников уголовного судопроизводства – 46 %; - Внесение существенных изменений в законодательство – 37 %; - Выделение из бюджета дополнительных средств на обеспечение безопасности участников уголовного судопроизводства – 46 %. Учитывая проведенный анализ указанных норм, можно сделать вывод о том, что институт безопасности в уголовном процессе нуждается в дальнейшем совершенствовании. Об этом говорит практика применения норм УПК РФ, а также результаты опроса, проведенного среди следователей и дознавателей, в котором сотрудники правоохранительных органов указали на несовершенство института безопасности участников уголовного судопроизводства, на отсутствие механизма реализации норм УПК РФ, призванных обеспечивать безопасность указанных участников, что является одной из проблем применения на практике данных норм, порождающей неуверенность граждан в эффективности применения мер безопасности. § 2. Иные средства обеспечения безопасности участников уголовного судопроизводства Как было отмечено ранее, достаточно подробная регламентация мер обеспечения безопасности участников уголовного судопроизводства дана в действующем УПК РФ, при этом лишь частично разрешена проблема защиты участников уголовного процесса. Так, уголовные дела, особенно по тяжким и особо тяжким преступлениям, совершенным преступными группами, все чаще подлежат закрытию, в основном, из-за отказа свидетелей давать показания. Под давлением шантажа и угроз стремительно растет количество лжесвидетельств, неявок на судебные заседания, фактов уклонения от дачи показаний, возникают серьезные трудности при сборе доказательств по уголовным делам, вследствие чего преступники уходят от ответственности, а жертвы преступлений теряют всякую надежду на справедливость рассмотрения их дел и защиты их интересов в суде[36]. В этой связи на законодательном уровне была предпринята попытка устранения названных проблем путем принятия Федерального закона Российской Федерации от 20 августа 2004 года № 119-ФЗ «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства» наряду с Федеральным законом от 20 апреля 1995 года № 45-ФЗ «О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов»[37]. Данный Закон устанавливает систему мер государственной защиты потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства, а также их близких родственников, родственников и близких лиц, включающую меры безопасности и меры социальной защиты указанных лиц, а также определяет основания и порядок их применения. Согласно ст. 1 Федерального закона № 119 государственная защита потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства состоит в осуществлении мер безопасности, направленных на защиту их жизни, здоровья и имущества, а также мер социальной защиты указанных лиц в связи с участием в уголовном судопроизводстве уполномоченными на то государственными органами. В Законе содержится детальная правовая регламентация оснований и порядка применения мер государственной защиты, определен перечень лиц, подлежащих такой защите, и органы, ее осуществляющие. Так, в отношении защищаемого лица уголовного процесса могут применяться следующие меры безопасности (ч. 1 ст. 6 Закона): 1. Личная охрана, охрана жилища и имущества; 2. Выдача специальных средств индивидуальной защиты, связи и оповещения об опасности; 3. Обеспечение конфиденциальности сведений о защищаемом лице; 4. Переселение на другое место жительства; 5. Замена документов; 6. Изменение внешности; 7. Изменение места работы (службы) или учебы; 8. Временное помещение в безопасное место; 9. Применение дополнительных мер безопасности в отношении защищаемого лица, содержащегося под стражей или находящегося в месте отбывания наказания, в том числе перевод из одного места содержания под стражей или отбывания наказания в другое. Перечисленные меры безопасности условно можно разделить на три группы: первоочередные, дополнительные и экстренные. К первоочередным мерам безопасности относятся право защищаемого на личную охрана, охрану жилища и имущества; выдачу специальных средств индивидуальной защиты, связи и оповещения об опасности. Дополнительными мерами безопасности являются: 1. Обеспечение конфиденциальности сведений о защищаемом лице; 2. Временное помещение в безопасное место; 3. Перевод защищаемого лица на новое место военной службы; 4. Командирование защищаемого лица в другую воинскую часть, другое военное учреждение; 5. Командирование или перевод военнослужащего, проходящего военную службу по призыву, от которого может исходить угроза защищаемому лицу, в другую воинскую часть, другое военное учреждение; 6. Направление защищаемого лица и лица, от которого исходит угроза насилия, при их задержании, заключении под стражу и назначении уголовных наказаний в разные места содержания под стражей и отбывания наказаний; 7. Перевод защищаемого лица или лица, от которого исходить угроза насилия, из одного места содержания под стражей и отбывания наказания в другое; 8. Раздельное содержание защищаемого лица и лица, от которого исходит угроза насилия; изменение защищаемому лицу меры пресечения или меры наказания в порядке, предусмотренном уголовно-процессуальным законодательством Российской Федерации. Меры безопасности, предусмотренные п. 4 (переселение на другое место жительства), п. 5 (замена документов), п. 6 (изменение внешности), п. 7 (изменение места работы (службы) или учебы), ч. 1 ст. 6 и ч. 5 ст. 10 Федерального закона № 119, следует относить к группе экстренных[38]. Необходимо подчеркнуть, что перечисленное в пунктах 4 и 7 осуществляется только по уголовным делам о тяжких и особо тяжких преступлениях. В отношении защищаемого лица могут применяться другие меры безопасности, предусмотренные законодательством Российской Федерации. В частности, УПК РФ содержит и ряд дополнительных мер, среди них – исключение визуального наблюдения опознающего опознаваемым. Это в том случае, когда нет необходимости встречаться с опознаваемым визуально. Обычный порядок этого требует. Еще, к примеру, закрытое судебное заседание, зашифровывание анкетных данных свидетеля или потерпевшего, представления протоколов допросов и иных документов, когда в обычном порядке это исключено. Что касается мер обеспечения безопасности согласно нормам Федерального закона № 119, то в соответствии со ст. 7 данного Закона участники уголовного судопроизводства могут рассчитывать на личную охрану, охрану их жилища и имущества. В целях такой защиты занимаемое защищаемым лицом жилище и его имущество могут быть оборудованы техническими средствами наблюдения, а также противопожарной и охранной сигнализацией. Также органы, осуществляющие меры безопасности, могут выдавать защищаемому лицу специальные средства индивидуальной защиты, связи и оповещения об опасности (ст. 8 Закона). По решению органа, осуществляющего меры безопасности, может быть наложен запрет на выдачу сведений о защищаемом лице из государственных и иных информационно-справочных фондов, а также могут быть изменены номера его телефонов и государственные регистрационные знаки используемых им или принадлежащих ему транспортных средств (ст. 9 Закона)[39]. Согласно ст. 10 Закона защищаемое лицо может быть переселено на другое, временное или постоянное, место жительства. При переселении защищаемого лица на другое постоянное место жительства ему за счет средств федерального бюджета предоставляется жилище, возмещаются расходы, связанные с переездом, оказывается материальная помощь, гарантируется трудоустройство и оказывается содействие в подборе места работы (службы) или учебы, аналогичного прежнему. При переселении защищаемого лица на другое временное место жительства ранее занимаемое им жилище и гарантии трудоустройства на прежнее или аналогичное прежнему место работы (службы) или учебы сохраняются за ним в течение всего периода его отсутствия по указанной причине. В исключительных случаях может быть произведена замена документов, удостоверяющих личность, иных документов защищаемого лица с изменением его фамилии, имени, отчества и других сведений о нем, а также может быть изменена внешность защищаемого лица. Переселение на другое место жительства, замена документов и изменение внешности защищаемого лица производятся только в случаях, если безопасность указанного лица не может быть обеспечена путем применения в отношении его других мер безопасности. Наряду с указанными мерами, защищаемому лицу в целях обеспечения его безопасности может быть оказано содействие в устройстве на другое, временное или постоянное, подходящее ему место работы (службы) или учебы в порядке, установленном Правительством Российской Федерации (ст. 11 Закона). Помимо перечисленных положений предотвращению посткриминального воздействия могут служить и другие уголовно-процессуальные нормы. Например, ознакомление допрашиваемого с аудио-, видеозаписью показаний защищаемого лица - вместо проведения очных ставок, что допускается ч. 3 ст. 190 УПК РФ, где установлено, что в ходе допроса наряду с предъявлением допрашиваемому вещественных доказательств и документов могут воспроизводиться материалы аудио- и видеозаписи следственных действий. Следующей мерой безопасности может послужить новелла в ч. 3 ст. 170 УПК РФ, устанавливающая, что в случаях, если производство следственного действия связано с опасностью для жизни и здоровья людей, следственные действия, предусмотренные в ч. 1 ст. 170 УПК РФ, - осмотр, следственный эксперимент, обыск и т.д. - могут производиться без участия понятых. УПК РФ в целях защиты участников уголовного судопроизводства предусматривает выделение уголовного дела в отдельное производство для завершения предварительного расследования в целях изоляции осужденного и тем самым предотвращения с его стороны воздействия на потерпевших и свидетелей иных эпизодов преступной деятельности (ч. 1 ст. 154 УПК РФ). В соответствии с нормами Федерального закона № 119 под государственную защиту подпадают лица, содержащиеся под стражей или находящиеся в месте отбывания наказания (ст. 14 Закона). В целях обеспечения безопасности данного лица могут применяться такие меры, как: 1. Направление защищаемого лица и лица, от которого исходит угроза насилия, при их задержании, заключении под стражу и назначении уголовных наказаний в разные места содержания под стражей и отбывания наказаний, в том числе находящиеся в других субъектах Российской Федерации; 2. Перевод защищаемого лица или лица, от которого исходит угроза насилия, из одного места содержания под стражей и отбывания наказания в другое; 3. Раздельное содержание защищаемого лица и лица, от которого исходит угроза насилия; 4. Изменение защищаемому лицу меры пресечения или меры наказания в порядке, предусмотренном уголовно-процессуальным законодательством Российской Федерации. Содержание рассмотренных мер безопасности не противоречит общим условиям производства в досудебных стадиях, они признаны допустимыми Европейским судом и Европейской комиссией по правам человека, для их использования в этих стадиях нет каких-либо препятствий[40]. Указанные меры безопасности выступают не только как способ осуществления государством своей конституционной обязанности по защите прав и свобод человека и гражданина, но и средство более эффективного осуществления самого уголовного судопроизводства. ГЛАВА 3. ПРИМЕНЕНИЕ МЕР БЕЗОПАСНОСТИ В ХОДЕ СУДЕБНОГО РАЗБИРАТЕЛЬСТВА Разработка мер безопасности в стадии судебного разбирательства должны осуществляться с учетом гласности и непосредственности исследования доказательств, характеризующих данную стадию. Применение защитных мер не должно нарушать право подсудимого на защиту, международные стандарты прав участников судопроизводства, поскольку в настоящее время обоснованно констатируется, что никто уже не оспаривает факт существования общеевропейских принципов уголовного процесса, действующих наряду с системой национальных законодательств. Эти принципы сформулированы в Европейской конвенции, в том числе – право человека на справедливое судебное разбирательство, означающее «соблюдение принципа равенства состязательных возможностей сторон судебного процесса, независимо от того, является ли этот процесс гражданским, уголовным, административным или военным»[41]. Под государственной защитой участников судебного разбирательства следует понимать совокупность установленных законом мер безопасности, правовой и социальной защиты, применяемых судом, а также иными уполномоченными на то государственными органами и их должностными лицами в целях защиты жизни, здоровья, телесной неприкосновенности, имущества, чести и достоинства лиц, участвующих в судебном разбирательстве, а также их близких родственников, родственников и близких лиц[42]. В ходе судебного разбирательства возможны следующие меры защиты его участников. Одной из мер безопасности защищаемых лиц выступает закрытое судебное разбирательство. Следует признать, что законодателем обоснованно было сделано исключение из важнейшего судопроизводственного принципа для случаев, когда гласность представляет угрозу безопасности лиц, содействующих правосудию, и, следовательно, самому правосудию. Непосредственно судебное заседание может проводится в закрытом виде в случаях, когда это требуют интересы обеспечения безопасности участников судебного разбирательства, их близких родственников, родственников или близких лиц (п. 4 ч. 2 ст. 241 УПК РФ). Закрытость предполагает запрет свободного доступа граждан, не участвующим в уголовном судопроизводстве. Закрытые судебные заседания, к примеру, по уголовным делам о преступлениях, совершенных организованными преступными формированиями, могут проводится при необходимости не в зданиях судов, а в помещениях следственных изоляторов, на территории исправительных учреждений и других охраняемых объектов. Так, в следственном изоляторе № 1 г. Москвы проходило закрытое судебное заседание по уголовному делу о взрыве на Котляковском кладбище, а в следственном изоляторе г. Новокузнецка – закрытое судебное заседание по уголовному делу о преступлениях, совершенных членами организованного преступного сообщества[43]. Возможность проведения закрытого судебного разбирательства в качестве защитной меры соответствует ст. 14 (1) Международного пакта о гражданских и политических правах[44], п. 1 ст. 6 Европейской конвенции[45], где сказано: «Печать и публика могут не допускаться на все судебное разбирательство или часть его… когда публичность нарушала бы интересы правосудия». Под нарушением же интересов правосудия понимается, в том числе посткриминальное воздействие именно в интересах правосудия признано допустимым закрытое слушание «для защиты испытывающих большой страх потерпевших и свидетелей»[46]. Однако безопасность лиц, подлежащих защите, не может быть обеспечена лишь посредством данной нормы. Меры безопасности, сопряженные с производством закрытого судебного разбирательства, могут выражаться в: 1. Дополнительных мерах безопасности по доставке свидетелей и потерпевших. Так, при рассмотрении Верховным судом Республики Татарстан уголовного дела по обвинению участников организованного преступного сообщества «Хади Такташ» свидетели доставлялись в суд под охраной, в автомобилях с тонированными стеклами, на них были одеты маски и балахоны, скрывающие лицо и фигуру[47]; 2. Отобрании подписки от участников судебного разбирательства о неразглашении данных, ставших им известными в ходе уголовного судопроизводства, и об их участии в судебном разбирательстве; 3. Удалении из зала закрытого судебного разбирательства потерпевших, свидетелей непосредственно после их допросов, если в их дальнейшем присутствии нет необходимости; 4. Публичное оглашение лишь вводной и резолютивной частей приговора – в соответствии с ч. 7 ст. 241 УПК РФ, если уголовное дело рассмотрено в закрытом судебном заседании. В данном случае не оглашается содержащиеся в мотивировочной части приговора показания потерпевших, свидетелей обвинения, то есть не оглашаются и сведения о последних[48]. Следующей мерой защиты участников уголовного судопроизводства выступает запрет председательствующим фотографирования, видеозаписи и киносъемки в судебном заседании с тем, чтобы ограничить круг граждан, которым защищаемый становится известен визуально. Возможность такого запрета предусмотрена в ч. 5 ст. 241 УПК РФ в случае, если перечисленные способы фиксации судебного процесса создают для него "препятствия". Препятствием является в том числе боязнь граждан давать показания, исполнять другие уголовно-процессуальные обязанности перед объективами фото-, видео- или кинотехники. Согласно ч. 5 ст. 241 УПК РФ не допускается и проведение аудиозаписи, если она создает препятствие для судебного разбирательства[49]. Ограничение доступности сведений о потерпевшем и свидетеле фамилией, именем и отчеством в соответствии с ч. 2 ст. 278 УПК РФ, которая обязывает председательствующего перед допросом установить личность свидетеля, потерпевшего и отношение свидетеля к подсудимому и потерпевшему, но не место жительства допрашиваемого и иные сведения о нем. Естественно, это неприменимо, если, например, очевидец преступления наблюдал его совершение из окна квартиры, но удаленность ее от места происшествия обусловливает необходимость экспериментальным путем определить, была ли у свидетеля возможность правильно воспринимать обстоятельства совершенного деяния. Удаление из зала суда нарушителей порядка на основании ч. 1 и 3 ст. 258 УПК РФ. Следует, однако, учитывать, что такое удаление - санкция, то есть реакция на уже высказанную угрозу и иные формы посткриминального воздействия, а не мера его предупреждения. Допрос в отсутствие публики отдельных лиц при открытом в целом судебном заседании - в соответствии с ч. 3 ст. 241 УПК РФ, где установлено, что определение суда о рассмотрении дела в закрытом судебном заседании может быть вынесено «в отношении всего судебного разбирательства либо соответствующей его части» (под «соответствующей частью» судебного разбирательства следует понимать не только, например, судебное следствие в целом, но и допрос отдельного участника процесса). Подводя итог, необходимо заметить каким бы образом не создавались условия для обеспечения безопасности участников судебного разбирательства, главное состоит в том, чтобы остальные аспекты организации рассматриваемой стадии уголовного судопроизводства строго соответствовали требованиям УПК РФ.

Защита прав и законных интересов личности является очевидным приоритетом и Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. Особую актуальность в этой связи приобретает проблема создания надлежащих гарантий обеспечения безопасности лиц, содействующих уголовному правосудию. К сожалению, как отмечают многие исследователи, охрана безопасности участни­ков уголовного процесса, правовое обеспечение безопасности лиц, содействующих уго­ловному правосудию, носят декларативный характер и находятся на низком уровне [1]. В мерах обеспечения безопасности этих лиц допущены серьезные пробелы, что является свидетельством не только сложности их нормативного урегулирования из-за новизны для отечественного законодателя, но и следствием того, что проблема посткриминально­го воздействия до сих пор остается на периферии его внимания при разработке законов, направленных на борьбу с преступностью [2]. Из-за несовершенства механизма уголовно-процессуального обеспечения безопас­ности участников уголовного судопроизводства, действующее законодательство (уго­ловное, оперативно-розыскное, Федеральный закон «О государственной защите потер­певших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства») не может ре­ально и в полном объеме быть реализовано для защиты указанных лиц. В сложившейся ситуации многие участники уголовного процесса нередко пытаются уклониться от вы­полнения своего гражданского долга, не желают сотрудничать с правоохранительными органами в целях оказания помощи в раскрытии и расследовании преступлений. Распространенность дачи свидетелями ложных показаний отмечают многие иссле­дователи, которые приходят к выводу, что основной причиной такого поведения является недостаточность мер по государственной защите свидетелей. В этой связи следует со­гласиться с В. А. Булатовым, который считает, что большинство активных участников процесса, в том числе и свидетель, не имеют гарантий личной безопасности со сторо­ны государственных органов, поэтому добиться изменения их показаний на следствии особого труда не составляет [3]. Аналогичного мнения придерживается Е. В. Жариков, который полагает, что оказание давления на лиц, содействующих уголовному судопроиз­водству, свидетельство отсутствия серьезных гарантий безопасности свидетелей – самое распространенное средство подрыва системы уголовного судопроизводства [4]. Следствием этого является то, что уголовного наказания нередко избегают лица, виновные в совершении тяжких и особо тяжких преступлений. Незащищенность от криминального воздействия со стороны обвиняемых побуждает лиц, осуществляющих расследование и содействующих им, фактически уклоняться от выполнения своего гражданского долга, отказываться от явки к следователю, уклоняться под различными предлогами от участия в производстве следственных действий, изме­нять показания, фальсифицировать доказательства, принимать незаконные решения и т. п. Подобная ситуация создает ощущение безнаказанности у преступников и во многом усложняет криминогенную ситуацию в стране. Оперативно-следственная практика свидетельствует, что, не встречая адекватных мер по борьбе с криминальным противодействием, лидеры и авторитеты преступной среды, организаторы и руководители преступных сообществ для достижения своих преступных целей разрабатывают плановые и программные документы по противодей­ствию правоохранительным органам, стремясь проникнуть во властные структуры, а в ряде случаев – захватить власть на региональном уровне. Зарубежными и отечественными экспертами уже давно признано, что угрозы и на­силие в отношении лиц, сотрудничающих с правоохранительными органами, стали «наи­более распространенными средствами подрыва системы уголовного правосудия». Защита указанных лиц отнесена к «глобальным» проблемам в сфере борьбы с преступностью [5]. Особенно актуально и проблемно стоит вопрос о защите участников уголовного про­цесса в связи с расследованием преступлений, совершенных организованными преступ­ными группами. Особую распространенность получило противоправное воздействие на свидетелей, потерпевших, следователей, дознавателей, прокуроров, судей (подкуп, угро­за, насилие и т. п.), что крайне отрицательно сказывается на раскрытии и расследовании преступлений, на рассмотрении уголовных дел в суде» [6]. Имея огромные материальные ценности и денежные средства, лидеры преступных организаций до 40–50 % из них тратят на организацию и осуществление криминального противодействия правоохранительным органам. В России организованная преступность с поразительной быстротой воспринимает и претворяет в жизнь то, на что зарубежной организованной преступности потребовался не один десяток лет. Имея практически неограниченные материальные средства для оказания противо­действия правоохранительным органам, лидеры преступных группировок на достаточно высоком уровне организуют это противодействие. Это усматривается из организацион­ной структуры преступной группы, в которую входят следующие специалисты: развед­ки, изучающие жертву и планируемое место преступления, планирование и обеспече­ние технологической цепочки совершения преступления; исполнителей преступления; обеспечения конспирации, контрразведки и организации противодействия правоохрани­тельным органам; боевиков-телохранителей. Лидеры высокоорганизованных преступ­ных группировок имеют на связи коррумпированных чиновников из законодательных и исполнительных органов власти, которые обеспечивают прикрытие и благоприятные условия для организации и осуществления противодействия. Все это препятствует деятельности по расследованию преступлений и рассмотре­нию их в суде. По мнению Е. В. Жарикова, следствием нежелания свидетелей сотрудни­чать с органами следствия и суда является снижение раскрываемости преступлений [7]. По данным Госкомстата, в 2008 г. более 30 % из 40 тыс. опрошенных лиц заявили, что, если они станут свидетелями преступления, в правоохранительные органы о слу­чившемся не сообщат [8]. Что же касается граждан, уже вовлеченных в уголовное судо­производство в качестве свидетелей, то, как это видно из исследований В. А. Булатова, почти 90 % из них при опросе подтвердили, что при реальной угрозе жизни, здоровью или имуществу, при оказании на них или на их близких противоправного воздействия, они откажутся от дачи показаний или дадут ложные показания, несмотря на угрозу быть привлеченными за это к уголовной ответственности [9]. Наши исследования показали практически аналогичные результаты, но с одной осо­бенностью: респонденты в возрасте до 25 лет заявили, что сами смогут постоять за себя, по их выражению, «отмажутся», а более старшего возраста – пояснили, что не желают иметь отношения ни с преступниками, ни с правоохранительными органами. Таким образом, это свидетельствует о том, что участники уголовного судопроизвод­ства в большей степени боятся, уважают, почитают (назовем это как угодно), но в конеч­ном итоге послушно исполняют требования преступников, а не предписания закона и представителей правоохранительных органов Как бы парадоксально это ни выглядело, но мы считаем, что условия для форми­рования подобного отношения к правоохранительной деятельности вообще, и, в част­ности, к расследованию преступлений заложены в нормах уголовно-процессуального кодекса. Постараемся это обосновать следующим образом. В концепции судебной реформы Российской Федерации 1991 г. целью деятельности уголовной юстиции была объявлена не борьба с преступностью, а защита общества от преступлений путем реализации уголовного закона, а также защита прав и законных интересов граждан, попавших в сферу уголовного судопроизводства (обвиняемых, по­терпевших, гражданских истцов, гражданских ответчиков) [10]. В этой связи профессор Э. Ф. Побегайло совершено справедливо замечает, что в соответствии с такой капитулянтской концепцией, не допускающей никаких противопо­ложных мнений, никакого плюрализма, в новом УПК РФ назначением уголовного судо­производства и была объявлена защита прав и законных интересов потерпевших, а так­же защита прав, свобод и законных интересов обвиняемых (ч. 1 ст. 6 УПК РФ). Задачи, без сомнения, важные, но в самом УПК «перекос» сделан в пользу защиты обвиняемых. Борьба с преступностью объявляется «вульгарной» идеей [11]. Профессор В. И. Зажицкий по этому же вопросу пишет, что были преданы анафеме традиции отечественного уголовного судопроизводства, в частности УПК РСФСР. Ведь первоначальная задача любого уголовного судопроизводства – это раскрытие престу­плений и изобличение лиц, виновных в их совершении. И только в ходе ее успешного решения, а также по ее результатам главным образом и обеспечивается защита прав и законных интересов обвиняемых и потерпевших [12]. В УПК РФ об установлении истины в правоприменительной практике вообще не упоминается. «Некоторые его разработчики вообще считают поиск истины в правосудии химерой» [13]. Но ведь только при условии установления истины по уголовному делу считается, что совершенное преступление раскрыто и преступник изобличен. Опровер­гнута презумпция невиновности обвиняемого (подсудимого). Эта истина означает так­же, что невиновный человек, на которого неосновательно было возведено обвинение в совершении преступления, оправдан, восстановлен в своем добром имени [14], а об­виняющие его лица понесли наказание, то есть изобличены в оказании криминального противодействия процессу раскрытия и расследования преступлений. Англо-американская доктрина уголовного судопроизводства, некритически вос­принятая разработчиками УПК РФ, не предусматривает вообще постановку вопроса о возможности установления истины в ходе расследования по уголовному делу [15]. По мнению сторонников этой доктрины, достижение объективной истины в уголовном про­цессе исключено. Может быть установлена лишь так называемая юридическая истина, основанием которой является не постижение объективной реальности, а «определение победителя в судебном споре» [16]. «…Цели состоят в выигрыше борьбы, а не в оказа­нии помощи суду в установлении фактов» [17]. Руководствуясь таким назначением уголовного судопроизводства, каждая из сторон старается одержать победу в судебном споре, используя в этих целях любые средства и методы. Исходя из этого, очевидно, и судья может принимать решения вопреки фактам. Все это в конечном итоге создает условия для злоупотребления и нарушения прав участ­ников уголовного судопроизводства. Такой подход явно противоречит традициям отечественного уголовного судопро­изводства. Так, еще Устав уголовного судопроизводства России 1864 г. (ст. 613) пред­писывал судье, председательствующему при рассмотрении уголовного дела, чтобы он направлял «ход дела к тому порядку, который способствует раскрытию истины». Государственная политика борьбы с преступностью, в том числе и с криминальным противодействием процессу раскрытия и расследования преступлений, должна пред­ставлять собой основанную на нормах нравственности деятельность органов власти по сбалансированному обеспечению интересов личности, общества, государства либо от­ражение этой деятельности [18]. Политика государства в сфере борьбы с преступностью должна строиться, как отмечают многие ученые, на следующих принципах: справедли­вости, гуманности, законности, равенства всех перед законом, неотвратимости наказа­ния [19]. Соблюдение указанных принципов – основа деятельности правоохранительных органов, которые непосредственно осуществляют борьбу с преступностью и ее противо­действием процессу раскрытия и расследования преступлений. Вместе с тем приходится с сожалением констатировать, что соблюдение указанных выше принципов не наблюдается в нормах Уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации. Так, если механизм осуществления мер защиты потерпевших, свидетелей или иных участников уголовного судопроизводства и нашел свое деклари­рованное отражение в нормах УПК РФ, то про защиту лиц, осуществляющих предвари­тельное следствие, а также содействующих им в этом, совсем не упоминается. При расследовании преступлений, совершенных организованной группой лиц, ино­гда возникает необходимость допрашивать в качестве свидетелей лиц, внедренных в организованную преступную группу, сотрудничающих с органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность на конфиденциальной основе: негласных штатных сотрудников, доверенных лиц, лиц, состоящих на оперативном контакте и др. Сведения об указанных лицах в соответствии с ч. 1 ст. 12 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» составляют государственную тайну и подлежат рассекречива­нию только на основании постановления руководителя органа, осуществляющего ОРД, но с письменного согласия указанных лиц в случаях, предусмотренных федеральными законами. В соответствии с ч. 2 ст. 163 УПК РФ: «К работе следственной группы могут быть привлечены должностные лица органов, осуществляющих оперативно-розыскную дея­тельность». Следственно-оперативная практика давно уже выработала такой метод деятельно­сти, как оперативно-розыскное сопровождение процесса раскрытия и расследования преступлений, совершенных организованной группой лиц. Но наш российский законо­датель упорно игнорирует данный метод работы и не желает разработать механизм обе­спечения безопасности лиц, содействующих раскрытию и расследованию преступлений. По нашему мнению, разработчики УПК РФ забыли те первые законодательные акты становления правового института защиты в отношении отдельных участников уголов­ного процесса, которые были приняты до введения в действие УПК РФ: в частности, ст. 10 Закона РСФСР «О милиции», ст. 7, 14 ФЗ «Об ОРД», ФЗ «О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов» и др. В современной литературе по этому поводу совершенно справедливо отмечается, что «в результате происходящего реформирования совокупность прав, предоставляе­мых подозреваемым и обвиняемым, существенно приблизилась к мировым стандартам в области обеспечения прав человека, в отношении же потерпевшего от преступления практически ничего не изменилось» [20]. Положение обвиняемого всегда находилось в центре внимания процессуалистов, и для этого были веские основания, так как на протя­жении длительного исторического периода миллионы россиян были жертвами ложных обвинений и подозрений [21]. Соблюдается ли принцип справедливости в современном понимании института обе­спечения безопасности участников уголовного судопроизводства, сформулированного в ст. 11 УПК РФ? Анализ данном нормы и обобщение следственно-оперативной и судеб­ной практики свидетельствуют о том, что в деле обеспечения безопасности участников уголовного судопроизводства, к сожалению, имеется еще немало проблем, которые тре­буют своего решения. Представляется, что в первую очередь нуждается в совершенствовании формули­ровка ч. 3 ст. 11 УПК РФ. Так, например, в ней указывается, что при наличии доста­точных данных о том, что потерпевшему, свидетелю или иным участникам уголовного судопроизводства, а также их близким родственникам, родственникам или близким ли­цам угрожают убийством, применением насилия, уничтожением или повреждением их имущества либо иными противоправными деяниями, суд, прокурор, следователь, орган дознания и дознаватель принимают в пределах своей компетенции в отношении указан­ных лиц следующие меры безопасности: При необходимости обеспечить безопасность потерпевшего, его представителя, свидетеля, их близких родственников, родственников и близких лиц следователь вправе в протоколе следственного действия, в котором участвуют потерпевший, его представи­тель или свидетель, не приводить данные об их личности (ч. 9 ст. 166 УПК РФ). При наличии угрозы совершения насилия, вымогательства и других преступных действий в отношении потерпевшего, свидетеля или их близких родственников, род­ственников, близких лиц контроль и запись телефонных и иных переговоров допускают­ся по письменному заявлению указанных лиц, а при отсутствии такого – на основании судебного решения (ч. 2 ст. 186 УПК РФ). В целях обеспечения безопасности опознающего предъявление лица для опозна­ния по решению следователя может быть проведено в условиях, исключающих визуаль­ное наблюдение опознающего опознаваемым (ч. 8 ст. 193 УПК РФ). Закрытое судебное разбирательство допускается на основании определения или постановления суда в случаях, если этого требуют интересы обеспечения безопасности участников судебного разбирательства, их близких родственников, родственников или близких лиц (п. 4 ч. 2 ст. 241 УПК РФ). При необходимости обеспечения безопасности свидетеля, его близких родствен­ников, родственников и близких лиц суд без оглашения подлинных данных о личности свидетеля вправе провести его допрос в условиях, исключающих визуальное наблю­дение свидетеля другими участниками судебного разбирательства, о чем суд выносит определение или постановление (ч. 5 ст. 278 УПК РФ). Из всех участников уголовного судопроизводства только потерпевший, в соответ­ствии с п. 21 ч. 2 ст. 42 УПК РФ, и свидетель – с п. 7 ч. 4 ст. 56 УПК РФ, имеют право ходатайствовать о применении мер безопасности в отношении их, предусмотренных ч. 3 ст. 11 УПК РФ. Среди прав других участников уголовного судопроизводства, указанных в гл. 5–8 раздела 2 УПК РФ, аналогичного требования не предусмотрено. Обращает на себя внимание и то положение, что в ч. 3 ст. 11 УПК РФ предусма­тривается обеспечение безопасности потерпевшему, свидетелю или иным участникам уголовного судопроизводства. К иным участникам уголовного судопроизводства в со­ответствии со ст. 56–60 гл. 8 УПК РФ относятся соответственно: свидетель, эксперт, специалист, переводчик, понятые. В этой связи возникает вопрос: какие меры обеспече­ния безопасности применяются к участникам уголовного судопроизводства со стороны обвинения, защиты и суда? Подозреваемый, обвиняемый, активно сотрудничающие с органами расследования в целях изобличения участников организованной преступной группы, всегда будут являться объектом преступного воздействия со стороны лидеров и авторитетов преступной среды. При нашем исследовании выявлено 87 % подобных случаев. Предусмотренные меры безопасности применяются только тогда, когда имеются достаточные данные о том, что этим лицам угрожают убийством, применением насилия. Указанное обстоятельство вызывает, по крайней мере, два возражения: 1) если потерпев­шему и свидетелю угрожают преступники, то естественно предположить, что они уже знают этих участников, их место жительства и другие данные. В этой связи, как пра­вильно пишет А. А. Степанов: «становятся бессмысленными перечисленные в статьях меры безопасности, направленные на то, чтобы данные об их личности не указывались в протоколах следственных действий, в которых они участвуют (ч. 9 ст. 166), или чтобы их подлинные данные не оглашались в судебном разбирательстве и допрос их проводился в условиях, исключающих визуальное наблюдение (ч. 5 ст. 278)» [22]; 2) а если указанным лицам не угрожали, – их подкупили, – как поступать в этой ситуации? Статьи 294, 295, 296 УК РФ предусматривают защиту уголовно-правовыми мера­ми лиц, осуществляющих предварительное расследование и правосудие: судей, присяж­ных заседателей, прокурора, следователя, дознавателя и других лиц. Однако ст. 11 УПК не предусматривает уголовно-процессуальную регламентацию механизма обеспечения безопасности указанных лиц. Изложенное позволяет сделать вывод о том, что в обеспечении защиты некоторых участников уголовного судопроизводства уголовно-процессуальный закон не выполняет своего предназначения в борьбе с преступным противодействием процессу раскрытия и расследования преступлений путем претворения в жизнь уголовно-правовых норм. Уголовно-правовые меры не могут сами по себе реализовываться и автоматически воз­действовать на лиц, совершивших преступление. Поэтому уголовно-процессуальная процедура нужна для обеспечения задач, стоящих перед уголовным законом, урегули­рования уголовно-правовых отношений. Поскольку уголовное и уголовно-процессуальное право в равной мере направлены на борьбу с преступностью, а задачами УК РФ, в соответствии со ст. 2, является охрана прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и обще­ственной безопасности конституционного строя Российской Федерации от преступных посягательств, обеспечение мира и безопасности человека, а также предупреждение преступлений, то эти положения, безусловно, должны найти отражение в задачах уго­ловного судопроизводства. Это важно потому, что уголовный процесс является не только формой, способом борьбы с преступностью, единственно возможным способом реали­зации уголовного закона, но и способом защиты личности, ее прав и свобод в процессе расследования преступлений. В этом отношении я солидарна с И. Л. Петрухиным, который считает, что «…Не менее, чем установление истины, важна и охрана прав человека при расследовании пре­ступлений и рассмотрении дел в суде» [23]. О том же пишет Э. Ф. Куцова: «Задачи уголовного процесса должны отражать баланс интересов раскрытия преступлений и обеспечения прав и законных интересов граждан в уголовном процессе» [24]. Безопасность личности в уголовном процессе представляет собой ощущение за­щищенности и свободы жизни, здоровья и имущества конкретного лица и его близких от противоправных посягательств. В процессе расследования преступлений определен­ные ограничения прав и свобод лица со стороны должностных лиц, осуществляющих уголовно-процессуальную и оперативно-розыскную деятельность, возможны только в целях и при обстоятельствах, прямо указанных в законе. В остальных же случаях орга­ны дознания, следователь, прокурор, суд обязаны обеспечить безопасность участников уголовного судопроизводства от противоправного воздействия на них со стороны лиц, заинтересованных в неправосудном решении. Для достижения целей уголовного судопроизводства необходимо наличие следую­щих условий: 1. При расследовании преступлений установление истины во многом зависит от обеспечения реальной защиты лиц – источников доказательственной информации. 2. Справедливое решение по уголовному делу возможно при обеспечении надлежа­щей безопасности должностных лиц, осуществляющих расследование и судебное раз­бирательство. 3. Превентивный характер деятельности по обеспечению безопасности участников уголовного судопроизводства, который заключается в следующем: а) заблаговременное прогнозирование ситуации с целью выявления возможных угроз, моделирование ее раз­вития; б) своевременная реализация оперативно-следственной и иной информации для предупреждения и устранения возникшей угрозы. Превентивный характер дает возможность реально обеспечить безопасность участ­ников уголовного судопроизводства. В иных случаях речь идет не о безопасности лич­ности, а о восстановлении уже нарушенных прав и принятии посткриминальных мер безопасности, что не всегда возможно. 4. Наличие достаточных средств и сил для обеспечения безопасности участников уголовного судопроизводства. Думается, что изложенное выше дает основание сформулировать ч. 3 ст. 11 УПК РФ в следующем содержании: «При необходимости обеспечения безопасности участникам уголовного судопроизводства и их близким родственникам суд, прокурор, следователь, орган дознания и дознаватель принимают в пределах своей компетенции по находящим­ся в их производстве уголовным делам в отношении указанных лиц превентивные меры безопасности, предусмотренные ст. 166 ч. 9, ст. 186 ч. 2, ст. 193 ч. 8, ст. 241 п. 4 ч. 2 и ст. 278 ч. 5 настоящего Кодекса. Дополнить ст. 11 УПК частями 4–8 со следующего содержания: Аналогичные меры обеспечения безопасности применяются в отношении лиц, оказывающих содействие в проведении оперативно-розыскных мероприятий. Обеспечение безопасности участников уголовного судопроизводства по делам о преступлениях, совершенных организованной группой лиц, преступным сообществом (преступной организацией), необходимо осуществлять одновременно с возбуждением уголовного дела и началом расследования по нему. Прослушивание телефонных переговоров, снятие информации с технических ка­налов связи необходимо осуществлять в качестве превентивной меры обеспечения безо­пасности участников уголовного судопроизводства. Обеспечение безопасности участников уголовного судопроизводства следует воз­ложить на соответствующие оперативные аппараты, которые будут осуществлять его в рамках оперативно-розыскного сопровождения процесса раскрытия и расследования преступлений; Материальные затраты на обеспечение безопасности участников уголовного су­допроизводства необходимо отнести к судебным издержкам, которые подлежат возме­щению за счет лиц, виновных в оказании противодействия решению задач уголовного судопроизводства. Это нынешняя ч. 4 ст. 11 УПК. Мне представляется, что в таком дополнении содержатся концептуальные основы обеспечения уголовно-процессуальной безопасности участников уголовного судопроиз­водства. Вместе с тем следует отметить, что без надлежащей организации по обеспечению безопасности участников уголовного судопроизводства нельзя достигнуть эффективных результатов.